 Почтальоны нас посещают очень часто.
Дня, пожалуй, не бывает, чтобы они не приносили нам очередной пакет писем. Особенно много их после соревнований или показательных выступлений, которые транслируются по телевидению. Впрочем, теперь редко бывает так, чтобы соревнования фигуристов не допускались на голубой экран. Соответственно и поток писем возрастает год от года. И все-таки такого количества, как в 1969 году, мы их никогда не получали.
Письма бывают разные.
В подавляющем большинстве — откровенные, уважительные. Это письма-раздумья, письма-советы. Как будто пишут старые и добрые друзья, которые не могут не написать нам.
Конечно, встречаются и другие письма. Редко, правда, очень редко и всегда — анонимные. О письмах-оскорблениях, расчеты неизвестных авторов которых совершенно понятны: ну, почему бы не «пощекотать нервишки накануне старта!»,—говорить и писать не хочется. Нои они обычно играют свою роль: они нас делают по-спортивному злее, они заставляют нас еще более собираться.
Впрочем, вернемся к тем письмам, которые служат для нас источником вдохновения, источником, в котором мы черпаем дополнительные силы. Какими родными и желанными кажутся они нам. Мы всегда бережно раскладываем их на столе: огромная пачка разноцветных конвертов с яркими марками и со штампами военной почты. Часть из них попала к нам после длительного путешествия по различным организациям: ведь пересылаются они нам и Центральным, и Ленинградским телевидением, и редакциями многих газет и журналов. А кроме того, есть письма, на которых только и значится: «Ленинград, Людмиле и Олегу». И они тоже находят адресатов. Всегда находят.
Конечно, трудно ответить всем, кто нам пишет. Мы ведь иногда месяцами не бываем в Ленинграде, и тогда писем накапливается целый мешок. Ну что ж, тем приятнее их потом разбирать, тем приятнее читать в них слова искренней поддержки, слова искренней заботы и любви к нам. После таких писем хочется работать еще серьезнее, хочется кататься так, чтобы еще и еще раз принести людям радость. Каждое письмо — как маленький неоплаченный аванс, и мы стараемся, чтобы ни один наш поклонник не остался обойденным.
Вот и снова перед нами целая груда писем. Часть из них принесла почта еще в те дни, когда закончился чемпионат страны, где нам достались серебряные медали, а некоторые совсем свежие. Мы выбираем из них первое попавшееся.
«Дорогие Людмила и Олег!
Я испытываю чувство огромной благодарности к вам за ваше неповторимое искусство...
В жизни каждого человека бывают взлеты и временные спады, и лишь настоящие бойцы не боятся неудач. А то, что вы — бойцы мужественные, доказывает вся ваша многолетняя спортивная жизнь. Есть разные чемпионы, но вы из тех, на чьем опыте будет учиться не одно поколение молодых спортсменов, и не только учиться, но и воспитывать в себе лучшие качества граждан нашей страны.
Глубоко верю в то, что ваша спортивная лебединая песня еще не будет спета много лет, что такие бойцы, как вы, еще и еще раз докажут, что они лучшие из лучших!..
Верю и желаю побед! Н. Ершова, г. Новочеркасск».
Перебираем десятки писем, пришедших, как и это, в дни между чемпионатами, и все они, хотя и написаны по-разному, очень похожи друг на друга. Оптимистические, искренние, доброжелательные, пронизанные подлинной заботой о нас, о наших спортивных и творческих достижениях. Пишут врачи и педагоги, рабочие и солдаты, ученые и актеры. Иногда — целые семьи. Иногда — дети, часто — пенсионеры. Бывает, что в конце письма— десятки подписей, целые коллективы лабораторий, мастерских или предприятий.
«Людочка! Мы верим в Вас и Олега, верим сейчас не меньше, чем год или месяц назад», — пишут нам два кандидата наук из города Краснодара — Т. Жукова и В. Бо-чарникова.
Нам стараются помочь советом.
С нежностью необыкновенной читаем письмо тринадцатилетней москвички Оли Алисовой.
«Дорогие Людмила и Олег!.. Я аккуратно слежу за вашими выступлениями и получаю огромное удовольствие. Особенно мне близка та музыка, под которую вы катаетесь. Я учусь в музыкальном училище имени Гнесиных. Играла несколько фортепьянных сонат Бетховена и очень полюбила этого композитора. Я решила побеспокоить вас письмом, так как часто, играя ряд произведений, представляю себе вас на льду. Особенно в первой части фами-норной фантазии Мендельсона, которая начинается длинным арпеджио, бурно выливающимся в напевную грустную мелодию... А почему бы вам не исполнять Баха? Хотя бы Прелюдии «Хорошо темперированного клавира», например соль минор (№ 16, том I)...»
Спасибо тебе, заботливая Оля Алисова!
Спасибо вам, тысячи и тысячи незнакомых, но таких близких нам советских людей! Мы еще подарим вам новые наши произведения!
 |
| ... Мы надеемся, что расстаемся с вами совсем ненадолго |
А вот история, несколько даже похожая на детективную.
В течение нескольких лет мы получали письма от одной нашей ленинградской болельщицы. Чувствовалось, что пишет их человек тонкой души, впечатлительный и открытый. Она видела все телевизионные репортажи с соревнований, где мы участвовали, посещала ленинградский Дворец, когда там шел чемпионат страны. Мы получали много писем от нее, но познакомиться нам так и не удалось.
В течение всей весны 1969 года мы очень напряженно тренировались в Ленинграде, на катке Дворца спорта. Сквозь его стеклянные стены к нам часто заглядывало-солнце. И даже если набегали тучи и моросил дождь, все равно было уютно и хорошо: ведь мы наконец могли вволю потренироваться в своем родном городе.
Однажды мы заметили женщину, стоявшую за стеклом и внимательно следившую за каждым нашим движением. Потом мы привыкли к нашей постоянной зрительнице. И если она почему-то не появлялась в привычное время, мы уже чуточку расстраивались.
Обычно эта женщина была одета в зеленое пальто. Мы так и называли ее: незнакомка в зеленом.
А совсем недавно к нам пришло письмо от постоянной нашей поклонницы:
«Дорогая Людмила!
Не могу не написать вам слов самой горячей благодарности за ту радость, которую вы подарили мне вчера вечером...
Могла ли я ожидать, что еще раз в этом году увижу «Лунную сонату» и еще столько прекрасного!
...Я смотрела все эти дни на ваши тренировки, и очень боялась показаться навязчивой и любопытной. Я, наверное, не решилась бы прийти, если бы Олег, выступая в Центральном лектории 25 апреля, не сказал, что вы не против, чтобы на вашу обычную работу смотрели те зрители, которым действительно интересны ваш труд, ваше творчество.
Я никогда не забуду этих дней: на глазах рождалось новое, из крошечных кусочков возникало нечто цельное, и хотя я не знаю, какой будет новая программа, понимаю, что она будет такой же интересной, безупречной, как и все, что вы делаете.
Конечно, я и раньше знала, читала, какой огромный, какой тяжелый Ваш и Олега труд. Но одно — читать, другое — видеть. И этого я тоже не забуду.
От всего сердца желаю Вам и Олегу мужества и здоровья. Очень хочу, чтобы вы отдохнули летом, это ведь так нужно после такого трудного года...
Еще раз спасибо за вчерашний вечер.
С самым искренним уважением и любовью Н. Кяо».
Так вот, значит, кто Вы, наша таинственная незнакомка...
А иногда зрители и наши корреспонденты присылают нам даже целые теоретические исследования. И знакомиться с ними тоже очень интересно, так как видишь, насколько выросло понимание спорта вообще и фигурного катания в частности. Вот один из характерных образцов такого рода писем. Письмо было прислано из г. Новомосковска Тульской области Д. и А. Блиновыми.
«Мы решили написать, что мы и, надо полагать, многие другие любители фигурного катания думаем о вашей роли в этой области.
Фигурное катание на льду уже вышло за рамки спорта... Вы — настоящие артисты, художники. Вам совершенно недостаточно утверждать и пропагандировать свое искусство, выступая несколько раз в году на соревнованиях. Это, как нам кажется, в значительной степени умаляет ваше искусство. Представьте себе, что было бы с самыми выдающимися нашими исполнителями в области балета или музыки, если бы они выступали только на соответствующих конкурсах! Не из этого ли вытекает ваша уязвимость и ранимость, как это и проявилось в последних сражениях?
Нам кажется, что вам необходимо создать свою художественную школу, свой коллектив и выступать с ним систематически как солисты и художественные руководители. Только так вы окончательно утвердитесь со своим направлением в фигурном катании на льду...»
Вот ведь какие рекомендации нам даются. И как беспокоятся авторы письма о будущем нашего стиля. И хотя они уже не видят четкой границы между спортом и искусством, но мы сами ее знаем хорошо. И пока не желаем расставаться со спортом.
Мы остаемся в спорте, потому что спорт, помимо всего прочего, помогает нам утверждать наше направление, помогает на каждом состязании демонстрировать то, что несет с собой наше понимание фигурного катания, наше понимание музыки, наше понимание жизни.
Мы могли бы сейчас цитировать письма до бесконечности. И нам очень радостно, когда, читая письмо старой учительницы, мы узнаем, какое воспитательное значение имеет фигурное катание и как оно влияет на умы школьников, когда, читая строки, принадлежащие семье актеров или немолодой уже пианистке, узнаем, что наши выступления помогли в чем-то и им, когда...
Снова звонок у двери.
Это пришел почтальон, ленинградский почтальон. С толстой сумкой на ремне. С десятками новых писем в ней. С тысячами новых радостных слов, замечательных — пусть даже и заочных — знакомств, которые переполняют наши сердца счастливым ощущением жизни и своей необходимости людям.
| 
