 И смеяться, и плакать хочется, когда вспоминаем мы о тех далеких днях, когда впервые предстали пред грозные очи международных судей. Какими желторотыми птенцами мы тогда были, какими неопытными, робкими, боязливыми выглядели (хотя уже и были серебряными призерами первенства СССР 1957 года и мастерами спорта) по сравнению с закаленными бойцами из старой гвардии фигурного катания.
Конечно, мы растерялись тогда, в 1958 году, на чемпионате Европы в Братиславе, а затем на чемпионате мира, проводившемся в Париже. И растерянными, к сожалению, были не только мы, но и руководители команды. Ибо чем же другим можно объяснить тот факт, что после выступлений выяснилось, что наши пары показывают запрещенные правилами международных соревнований элементы и именно из-за этого арбитры снижают — и довольно-таки резко — оценки советским спортсменам.
Впрочем, о какой там спортивной разведке, о каком серьезном изучении правил, принципов (не говоря уж о деталях тренировки) международного фигурного катания могла идти речь в те годы?
Быстрый прогресс начался, пожалуй, только с 1958 года. Да и то лишь в парном катании, благодаря усилиям прежде всего самих спортсменов.
Нам было труднее, чем кому бы то ни было.
Мы ведь уже сказали, что в сезоне 1957/58 года остались совсем без наставника.
Одной из первых трудностей было составление музыкальной программы. Прелюды Листа стали основой для нее. Мы прослушали много различных записей прелюдов, прежде чем остановились на лучшем для нас варианте.
Олег:
— В нашем распоряжении вначале были три пластинки на 78 оборотов. Для того чтобы просто слушать музыку — это нормально. Для того чтобы делать музыкальную программу — просто ужасно. После того как мы изучили прелюды «от корки до корки», я начал самым обычным карандашом, прямо на пластинках, отмечать, какие приблизительно куски нам нужны. Потом уже эти куски были самым примитивным образом записаны на пленку. Для тренировок это годилось, но для соревнований нужен был хороший, профессионально сделанный вариант музыкальной программы.
Наша сборная выезжала в Братиславу из Москвы. Именно здесь за две недели до отъезда я пошел во Всесоюзный Дом звукозаписи и попросил режиссера Юрия Вольского помочь нам. Он согласился, но вначале прослушал произведение, сделал закладки в большом рулоне— какие фрагменты брать, и, когда все соединили, специалисты дали записи высокую оценку: настолько точно и естественно сливались все части нашей программы, настолько цельно выглядела музыка после беспощадных сокращений.
Для чемпионатов Европы и мира прелюды были записаны в исполнении оркестра под руководством известного дирижера Леопольда Стоковского. Музыка звучала сильно, ярко. Кататься под нее было приятно...
Хуже обстояло дело в то время с нашими «изобразительными мощностями». Запас техники и прочности был еще очень мал. Психологической подготовки — никакой. И хотя программа, в общем, получилась довольно интересной и даже вызвала любопытство у опытных специалистов, исполняли мы ее плохо.
Срывы, падения, неуверенность, чувство собственной незначительности, потерянности... Для врача-психолога поводов к размышлениям — хоть отбавляй. Мы боялись льда. Мы боялись промчаться по его просторам и беспрерывно кружили только в центре. Мы боялись... (Ах, чего мы только не боялись во время дебюта!)
О нашем выступлении на первенстве мира в газетах была напечатана только одна строка: «Другая советская пара — Людмила Белоусова и Олег Протопопов — заняла 13-е место».
Но сколько для нас самих скрыто за одной этой строкой. Сколько переживаний, сколько впечатлений, сколько новых мыслей и новых планов!
 |
| Много лет боролись мы со знаменитой парой из ФРГ - Марикой Килиус и Гансом-Юргеном Боймлером |
Мы появились на льду одними из первых.
Прожекторы укололи нас своими беспощадными лучами. И ослепили. И лишили хоть каких-нибудь надежных ориентиров. Слепящий туман в глазах. И единственное спасение — руки, родные, теплые, знакомые.
Стоим почти в самом центре катка.
Сейчас пойдет музыка.
И вот она подстегивает нас. Она — как удар кнута. Привычная, любимая музыка, почему ты вдруг так изменилась?
Мы срываемся с места и мчимся куда-то вперед. Наши ноги движутся автоматически. Мы не успеваем отдавать им приказы. Они не наши. Они двигаются сами по себе, с ужасом констатируем мы, чтобы через мгновение забыть и об этом и продолжать искать свою путеводную нить, блуждать безвыходно в лабиринте, мчаться в отчаянии и тоске, как в страшном сне...
Пытаемся преодолеть стену, отгородившую от нас мир.
Прыгаем параллельный прыжок «шпагат». Несложный прыжок. До сих пор у нас — надежный и эффектный.
Но на этот раз равновесие потеряно.
Мы на подводных камнях: Людмила падает плашмя на лед. Удар ужасно болезненный. Но надо подниматься. Олег кружит на месте две или три секунды. Можно продолжать.
А теперь уже ориентировка потеряна вообще.г
«Где же ты, наша дорога?»
«Почему ты ушла от нас?»
«Как нам теперь быть?»
И мы мчимся вперед и вперед, уже не разбирая «где север, а где юг». Силы есть, дыхание есть. Бежим, будь что будет, не вечно ведь длиться этой пытке.
Перед выходом на лед мы договорились не делать подкрутку в полтора оборота — новый тогда элемент. Он, оказывается, относился к числу запрещенных, и нам не хотелось лишний раз рисковать: волнений и без того было больше, чем нужно. Решено было упростить элемент и сделать вместо полутора оборотов полоборота.
И вот приближается этот момент.
Но что это?
Людмила, забыв обо всем, идет на подкрутку.
Олег — на упрощенный элемент.
Падение. Снова падение.
Как боксер, попавший в нокдаун и не понимающий, что он делает, мы вскакиваем и, не дожидаясь музыки, бросаемся к финишу.
Заканчиваем выступление, катаясь уже в сторону, обратную той, которая была задана в программе.
Вот каким был наш дебют.
Вот что могут наделать неопытность и предстартовая лихорадка.
Но для нас эти чемпионаты были, конечно, огромной школой. Мы сделали множество различных зарисовок элементов. Мы увидели таких замечательных спортсменов, как Барбара Вагнер и Роберт Поул, Вера Суханко-ва и Зденек Долежал (первые стали чемпионами мира, а вторые — чемпионами Европы), и многих, многих других отличных мастеров, у которых есть чему поучиться и сейчас.
Тогда впервые поняли мы необходимость киносъемки как одного из элементов спортивной подготовки. Вскоре мы купили простейший киноаппарат (впоследствии мы сменили его на самую современную аппаратуру, но о той камере всегда думаем с благодарностью) и в дальнейшем на всех соревнованиях в течение многих лет снимали программы лучших мастеров.
Чтобы больше не возвращаться к этой теме, скажем, что не надо только переоценивать роль киносъемок. Конечно, невозможно сразу, на глазок, неопытному спортсмену схватить тот или иной элемент, ту или иную связку. Надо иметь материалы, с помощью которых можно затем детально разобрать их, усвоить, переварить. Здесь кино — лучший из лучших помощников.
Но ведь бывает и так, что снятые на пленку программы ведущих мастеров начинают затем размножаться среди молодых спортсменов. И вот уже видишь тусклые копии, сделанные молодой парой с программы знаменитой пары X и Y. Взяты не принципы, не сам подход к теме, а огромные куски программ.
Это производит ужасное впечатление. Ничто так не губит молодое дарование, ничто так не лишает талант оригинальности, как слепое копирование.
Вот почему мы, имея в своем распоряжении тысячи и тысячи снятых кассет пленки, ни разу не позаимствовали оттуда ни одной эффектной комбинации. После Олимпиады в Инсбруке мы вообще снимаем состязания очень мало и чаще стараемся для самоконтроля получать ленты, на которых сняты наши собственные программы. Иногда пленки, которые привезены нами с зарубежных состязаний, не проявляются месяцами: прошла надобность в них, глаз у нас стал другим, да и вообще все подряд, как раньше, снимать просто скучно и неинтересно.
Словом, киноаппарат остается в нашей обойме тренировочных средств. Но он уже не играет той роли, которую играл когда-то. А тут еще появились видеомагнитофоны. И уже можно во время тренировки увидеть себя десятки раз на экране. И разобрать свое движение, не ожидая несколько суток. И тут же исправить, если это необходимо, тот или иной элемент. Беспристрастный наблюдатель— видеомагнитофон — тоже отличный помощник. Но и в нем, а именно — в его бесстрастности есть свой порок.
Но вернемся к событиям более чем десятилетней давности. Тогда киноаппарат без умолку строчил в наших руках. И мы были счастливы, что он у нас есть.
После первого международного сезона мы окончательно расстались с динамовской секцией. Отныне нашим обществом стал «Локомотив», который в течение всей нашей спортивной жизни делал и делает все, что возможно, чтобы помочь нам добиться высоких результатов. Правда, в те времена железнодорожники не имели сколь-• ко-нибудь серьезной секции и тренеров опытных здесь не было. Но к нам относились внимательно, нам старались помочь — и этого на первых порах было достаточно.
У нас появился свой штатный балетмейстер: это мама Олега Агния Владимировна, в прошлом профессиональная балерина, сменила профессию и даже впервые в жизни встала на коньки.
Словом, жить стало легче.
Но ведь нам надо было идти вперед, а это невозможно, если ты каждый день не прибавляешь что-нибудь к своему мастерству. Тренировки становились интенсивней. Мы учились заново ходить, двигаться на нашей ледовой сцене. Мы учились быть самими собой, отбрасывая все фальшивое, грубое, ненужное...
Конечно, нам хотелось догнать и перегнать Нину и Станислава Жук, теперь уже серебряных призеров первенства Европы. Но не только это было нашей целью.
Как не только о победе думали мы, когда выходили на лед даже в годы наших самых высоких достижений!
И вот новый сезон.
Проверка сил на международных состязаниях в Варшаве, где участвуют фигуристы Венгрии, ГДР, Польши, СССР и Чехословакии. Мы вторые, впереди пара Жук.
А затем и чемпионат Европы 1959 года в Давосе. Перед этими соревнованиями тогдашний государственный тренер по фигурному катанию С. П. Васильев писал в «Комсомольской правде»: «Накануне ответственных состязаний всегда хочется представить себе силы соперников. В этом отношении фигуристы по сравнению, скажем, с конькобежцами-скороходами или легкоатлетами находятся в невыгодном положении. Мы узнаем все о противнике только увидев его.
Разумеется, за год наши спортсмены продвинулись вперед. Много работали над техникой движения ленинградские студенты Людмила Белоусова и Олег Протопопов (в прошлом году на чемпионате Европы их постигла неудача — из-за падения пришлось отказаться от надежды на призовое место). Сейчас эта пара вместе с Ниной и Станиславом Жук может, на мой взгляд, бороться за победу».
Конечно, приятная оценка наших возможностей. Но мы бы сказали, что при этом она и чересчур радужная, далекая от реального состояния дел. Именно поэтому и тогда и сейчас мы выступали и будем выступать против прогнозов и оценок такого рода.
Ни о каком призовом месте в Братиславе не могло быть и речи. И на очередном чемпионате Европы мы не могли и думать о нем. Это — если трезво и серьезно оценивать свои силы. И в глубине души мы не ставили для себя именно таких спортивных задач. Ибо мы были, есть и будем хотя и эмоциональными людьми, но строгими реалистами.
Для чего же нужны такие прогнозы?
Думаем мы, думаем над этим вопросом, а ответа — точного и всеобъемлющего — не находим.
Может быть, чтобы ввести соперников в заблуждение?
Или, наоборот, у своих спортсменов сверхуверенность выработать?
А может, все значительно проще: не хочется тренеру или руководителю команды признаваться, что надо еще много работать, учиться, преодолевать ступеньку за ступенькой в пирамиде спортивной техники...
Так это или иначе, но тогда такого рода интервью не имело права на существование.
В Давосе должно было выступать двенадцать пар. Фаворитами были пары Жук и Килиус—Боймлер. Они показали отличные программы, но судьи отдали предпочтение западногерманским спортсменам, очарованные, очевидно, их элегантностью, темпераментом, музыкальностью. Пара из ФРГ выглядела удивительно красиво, а это ведь тоже очень важно в нашем виде спорта.
Новые чемпионы Европы, несмотря на свою молодость (Марике было лишь шестнадцать лет, а ее партнер Ганс Юрген на год старше), были опытными спортсменами. Килиус уже выступала несколько раз на первенстве континента в паре с другим партнером. Фигурным катанием она занималась чуть ли не с пяти лет. А кроме того, ей очень нравились и роликовые коньки. Ганс-Юрген был хорошим одиночником, на чемпионате Европы 1958 года он даже вошел в шестерку сильнейших. И вот эти разносторонне подготовленные спортсмены, полные юношеского задора, стали лучшей парой Европы. И удерживали это звание до 1965 года.
А что же мы?
Мы не смогли приблизиться к призерам и оказались лишь на седьмом месте. Снова было падение, на этот раз у Олега. Но отклики на наше выступление у зарубежных специалистов были уже более оптимистическими. Нас заметили и стали говорить о нас уже всерьез.
На чемпионат мира, проводившийся в Колорадо-Спрингсе, советские фигуристы не поехали. Мы следили за этими соревнованиями лишь по скупым газетным сообщениям. На них выступали всего восемь пар, чемпионами стали Барбара Вагнер и Роберт Поул, а М. Килиус и Г.-Ю. Боймлер удалось впервые завоевать серебро. Конкуренция между канадской парой М. и О. Джелинек и американцами Н. и Р. Ладингтон закончилась тем, что бронзовые медали достались паре из США.
Читатели, наверное, обратят внимание на одну любопытную закономерность. Когда мы на страницах этой книги будем называть места, где проводились чемпионаты Европы и мира, название одних и тех же городов будут постоянно чередоваться. Да, большинство состязаний фигуристов проходит на ставших уже привычными для них и для болельщиков катках. И есть в этом хорошая традиция. И пусть она сохраняется, захватив в свою сферу влияния и лучшие советские катки.
Пока сильнейшие фигуристы мира боролись за медали в Колорадо-Спрингсе, мы готовились к чемпионату страны. Мы пришли к нему — причем впервые — в самой своей лучшей для тех времен форме. И не было ничего удивительного в том, что катались мы уверенно, ни разу не сбавив скорости и не потеряв ничего в нашем почерке.
Это был законченный номер, о котором уже тогда писали, что он напоминает взволнованную поэтическую сцену из классического балета. Бывают такие счастливые минуты, когда все ладится, все получается, и даже не надо следить за тем, чтобы все получалось, а можно просто жить, существовать на катке — естественно и легко. Так, как тебе подсказывает музыка. Во Дворце спорта в Москве у нас были именно такие минуты.
Зал очень взволнованно провожал нас. Мы помним овацию. Помним, как нас поздравляли. Кажется, тогда впервые наши оценки отошли для нас на второй план, хотя они и были очень высокими.
Затем на льду появились Нина и Станислав Жук.
«Испытующе, выжидательно встретил огромный Дворец появление на льду призеров первенства Европы...— писали в своем отчете обозреватели «Советского спорта» В. Донцов и А. Шелухин. — С первых же аккордов музыки они ошеломили зрителей каскадом сложных номеров, большой синхронностью движений. Сложнейшие прыжки они выполняли четко, без запинки. Богатая, эффектная техника. К ней бы еще пластику и грацию в движениях...»
Пара Жук вновь стала обладательницей золотых медалей. Но вот еще один отрывок из этого же отчета: «В Ленинграде выросли две несомненно замечательные пары фигуристов. Но почему же у зрителей больший отклик нашли не чемпионы, а обладатели серебряных медалей? Почему так разошлись во мнениях зрители с судьями? Здесь, на наш взгляд, проявляется определенный консерватизм специалистов во взглядах на хореографию и атлетизм в фигурном катании. Они тщательно отмечают малейший просчет в технике, забывая подчас о внешнем впечатлении, об эстетической стороне исполнения. А ведь без красоты не может быть произвольного катания высокого класса. Сами движения фигуриста в своей основе хореографичны. Они как бы просят музыки, выразительной эмоциональной окраски. И если бы существовали специальные призы: один — за грацию, красоту, другой — за безукоризненную технику, то первый наверняка получили бы Людмила Белоусова и Олег Протопопов, а второй — Нина и Станислав Жук».
Мы не станем подробно разбирать оценки, которые содержатся в этих строках. Не со всем мы здесь согласны. Мы приводим эти высказывания лишь для того, чтобы показать, как начинало формироваться общественное мнение, которое впоследствии приняло наш стиль.
На финише сезона, участвуя в международных состязаниях в Москве, мы еще раз боролись с Н. и С. Жук.
И снова неудача. Снова падения. Мы еще не умели долго поддерживать спортивную форму. А ведь именно это умение, умение готовить себя и подводить к тем или иным состязаниям, и является одним из главных признаков зрелости и силы спортсмена.
Мы поняли это.
Поняли на собственном опыте.
И могли уже думать над тем, как выработать и это, жизненно важное для фигуриста, впрочем, как и для любого другого спортсмена, качество.
Нас ожидал еще один дебют в международном спорте. И к нему надо было готовиться особенно тщательно, потому что это был дебют на зимней Олимпиаде 1960 года в Скво-Вэлли.
| 
