 Хочется запомнить все, что происходит в жизни.
Хочется ничего не упустить в потоке событий. Иногда кажется: закрой глаза — и прошлое воскреснет, обретет краски... Но даже самые счастливые дни постепенно становятся туманными, расплывчатыми. Веришь, что можно восстановить в памяти все значительные подробности, о которых в те далекие дни думал как о незабываемых. Да не получается.
Что же еще забыл?
Что упустил? Пропустил? Потерял?..
Ведь было так много!
И пытаешься сосредоточиться на одном событии. На одном факте. На одном человеке. На одной детали, способной своим появлением вытянуть за собой вереницу других. А из деталей потом складывается картина. И вызывает новые детали, новые картины. И вот они начинают сменять одна другую. Получается нечто похожее на немое кино, где проектором служит лишь твоя память...
Фотоснимок. На нем: маленький городок, окруженный горами так, что самолет при взлете и посадке выполняет фигуры высшего пилотажа. Облака, спускающиеся с гор в долину. Олимпийский огонь над городом. Спичечные коробки Олимпийской деревни. Стеклянная стена спортивного дворца, сквозь которую видны фигуристы.
На снимке — Инсбрук, столица Белой олимпиады-64.
Проектор начинает работать. Мы возвращаемся к далеким счастливым дням нашей первой победы. Кадры теперь уже привычно смонтированы, но все-таки нет-нет, да и ворвется в готовый фильм неожиданный эпизод.
Мы идем по узкой улице Инсбрука.
Олимпийская форма выделяет нас: куртки — из нерпы, ботинки — из нерпы, шапки — из нерпы.
Мы в команде запевалы. Фигуристы открывают Олимпиаду. Первыми чемпионскую медаль разыгрывают пары. Вместе с Татьяной Жук и Александром Гавриловым мы должны — обязаны! — сделать отличную запевку. Чтобы остальным было веселее. Чтобы не был первый блин комом.
Мы, признаться, думали о золотой медали. Знали свои силы. Начало сезона укрепило у нас веру в себя, хотя на чемпионате Европы мы и проиграли Килиус — Боймлер.
Что же придавало нам такую уверенность? Почему неудачи на старте олимпийского сезона не слишком огорчили нас? Почему продолжали верить в свою счастливую олимпийскую звезду? И это несмотря на то, что Килиус и Боймлер выступали в Инсбруке практически как на своей земле. Ведь значительную часть зрителей в «Айс-стадио-не» составляли западногерманские туристы.
Сейчас можно все проанализировать, а тогда наша уверенность носила скорее сугубо эмоциональный характер: мы можем победить, мы катаемся не хуже Килиус — Боймлер! Конечно, психологическая настройка всегда чрезвычайно важна, но сама но себе она не такое уж грозное оружие! Слабо подготовленному спортсмену хоть сто врачей-психологов давай — ничто не поможет. Но мы были готовы к схватке и знали, что наша вера покоится на прочном фундаменте.
К Инсбруку мы давно перестали быть новичками. Школа последних лет преподнесла замечательные уроки, и теперь мы могли считать себя специалистами в полном смысле этого слова. Перед Инсбруком мы могли позволить себе даже чуть-чуть приостановиться и хотя бы частично осмыслить пройденный путь. Мы не хотели быть похожими на других, да и кто из фигуристов этого желает. Но одно дело хотеть, а другое — добиться этого.
Мы понимали, что, пока не уясним для себя, что является нашей настоящей новинкой, нам будет очень тяжело создавать свой, оригинальный стиль.
Новое заключается не в чрезмерном усложнении программы (за спиной был уже опыт предыдущего сезона). Циркачество или трюкачество —называйте как хотите — не фигурное, а тем более не парное катание.
Несколько лет спустя легко было сформулировать, в чем заключается главное, и через четыре года за вторую свою олимпийскую программу мы брались уже уверенно, зная, что мы хотим сделать.
Тогда же, в канун Инсбрука, мы искали — иногда вслепую, иногда ослепленные светом внезапно открывшихся истин, — находили нужные штрихи и теряли... брались за детали и отбрасывали их. Или бережно откладывали до лучших времен.
Так было с «Лунной сонатой». Большую часть своей программы мы хотели сделать под музыку Бетховена. Мы были влюблены в эту музыку. Нам казалось, что мы отлично ее понимаем, что она — наша. Но потом дело застопорилось. Оказалось, что мы все-таки не готовы к этой музыке и даже частично не можем отразить то, что заключено в ней.
Мы взялись за музыку Листа и Рахманинова, для нас более близкую.
Нас интересовала не только смена ритмов, как это было раньше, как это было и есть у большинства фигуристов. Нас интересовала смена эмоций, настроений. Мы искали внутреннее содержание.
Нас интересовало развитие человеческих отношений. Развитие отношений между мужчиной и женщиной, любящими друг друга. Древняя, как мир, в искусстве, эта тема для фигурного катания была новаторской. И мы старались создать музыкальную композицию, в которой тема любви была бы яркой и беспрерывной. Мы даже хотели сделать некий сюжет. Но чисто, так сказать, литературной линии не получалось. И мы скоро убедились, что попытка создать ее нас только раздражает, выводит из равновесия (так было и при работе над «Размышлением»). Словом, с «литературщиной» мы покончили очень быстро. Все свое внимание мы сосредоточили на пластической интерпретации музыки.
Эта работа зрела много месяцев. Тот, кто не составлял музыкальных программ сам, не узнает, какой это каторжный труд.
Ни одной лишней ноты.
Где то, что роднит Листа и Рахманинова?
Вот оно. Но как это соединить? Как придать этому органическую цельность?
Ну, вот и есть уже композиция.
Но каков же ее характер?
Нам нужна была жизнеутверждающая программа. Пусть присутствует и грусть. Пусть будут раздумья. Но главное — торжество жизни и любви.
И снова поиски, прослушивание давно знакомых мелодий, пока наконец не зазвучат в душе неведомые струны: вот она, НАША МУЗЫКА !!
Однажды мы прочитали о себе такие слова: «Людмила же и Олег нуждались в музыке иного плана: она должна была соответствовать их замыслу, поставленной задаче — победить!». Думается, что это не совсем верно. Прежде всего мы хотели как можно лучше передать зрителям то, что нашли для себя в этой музыке. Нужно было отыскать движение, действие. И мы искали без устали, даже во сне видели будущую программу-—еще не ясную, но такую привлекательную, такую зовущую, такую прекрасную!
Очевидно, победа должна прийти к тому, кто сумеет на ледяной арене наиболее полно и ярко раскрыть себя...
Но вернемся к Инсбруку. На несколько минут. Мы идем по улице к «Айс-стадиону», где проводится жеребьевка. Процедура привычная и всегда волнующая.
Не раз нам приходилось переживать эту процедуру. Но, пожалуй, никогда и нигде — ни до, ни после — мы не волновались так, как в Инсбруке.
Маленькая тесная комнатушка. Негде повернуться. Спортсмены, тренеры, судьи, члены Международного союза конькобежцев, журналисты...
Советским фигуристам жребий тянуть последними — и жеребьевки для нас нет практически никакой: просто должны остаться два стартовых номера, и две оставшиеся пары разыграют их между собой. Не очень-то приятно тянуть жребий предпоследними. Лучше уж первыми, когда все номера еще лежат в маленьком черном мешочке.
Первым выходит к судейскому столику Ганс-Юрген Боймлер.
Вот он — сосредоточенный, серьезный, чуть взлохмаченный, взвинченный, очевидно, предстартовой лихорадкой. Боймлер даже не смотрит на мешочек. Он быстро втискивает в него руку, вынимает фишку.
Резкий жест. Фишка летит на стол.
Боймлер даже не пытается скрыть своего разочарования: «Два, два», ■— вздыхает он.
Судья объявляет:
— Марика Килиус и Ганс-Юрген Боймлер — стартовый номер ДВА!
Ганс-Юрген Боймлер подходит к Марике Килиус. У партнерши нет на лице традиционной улыбки. Улыбки, которой она славится с детских лет. Улыбки очаровательной, открытой. Улыбки, с которой она уже шесть раз становилась чемпионкой Европы и однажды — год назад — завоевала золотую медаль чемпионки мира.
Но что поделаешь: злись не злись, а слепой жребий неумолим. И если ты действительно силен и уверен в своих силах, просто не думай о жребии...
Нам пришлось долго ждать, пока не пришла очередь Олегу идти к столу. К тому времени в черном мешочке оставалось только две фишки. Одна с номером 1, другая с номером 9!
Олег:
— Меня вызвали к столу. Ужасное это ощущение, когда ты улыбаешься, а внутри — дрожь.
Горячая влажная рука в мешке.
Две фишки сжаты между пальцами. Где ты, наша счастливая фишка? Где ты, наша фишка с номером 9?
Я не смотрю на номер. Отдаю фишку судьям и ухожу от стола.
Вслед доносится:
— Людмила Белоусова, Олег Протопопов—стартовый номер ДЕВЯТЬ!
Присутствующие тяжело вздыхают.
Татьяна Жук и Александр Гаврилов будут открывать зимнюю Олимпиаду в Инсбруке.
Мы уходим из маленькой комнатки и идем по длинной-предлинной улице, которая ведет в Олимпийскую деревню. Мы не говорим ни о чем. Все и так понятно.
 |
| Даже во время отдыха на берегу моря мы не забываем о своих будущих программах |
Целый день был в нашем распоряжении. И еще было в нашем распоряжении хорошее рабочее настроение. Хорошее дыхание. Упругие мышцы. Мы были уверены друг в друге. И это делало нас счастливыми.
Конечно, в памяти мы перебирали недавние события, случившиеся уже в новом сезоне. Вспоминали матч сильнейших, первенство Европы, последние тренировки. И не было ничего такого, что могло бы нас заставить поколебаться, что заставило бы сложить оружие перед стартовой лихорадкой. Несмотря на поражение на первенстве Европы в Гренобле, мы считали, что лихорадить после этого турнира должно гораздо больше чемпионов континента Килиус — Боймлер.
Конечно, фаворитам в фигурном катании многое прощается из того, что другим судьи не простят. Конечно, общественное мнение, создаваемое журналистами, тоже много значит. Опрос крупнейших обозревателей спортивных газет Европы был, кстати сказать, чрезвычайно благоприятным для чемпионов Европы и мира. Журналисты из спортивных изданий Италии, Швеции, Болгарии, Финляндии, ФРГ нисколько не сомневались в победе на Олимпиаде Килиус — Боймлер. И только норвежский журналист предсказывал победу нам.
Но мы понимали и преимущества нашего положения. Пребывая в тени, мы только ожидали минуты, чтобы показать—и уже в полную силу —все, что мы можем. Мы не были скованы. Мы могли петь свою песню во весь голос...
До Инсбрука мы уже выступали дважды.
Первый раз — в Киеве, на соревнованиях сильнейших фигуристов страны. Это было в новом Дворце спорта. Лед был хороший, публика встречала нас приветливо. Борьба с Татьяной Жук и Александром Гавриловым была напряженной, и мы смогли проверить свою психологическую и техническую готовность. В Киеве мы показали новую произвольную программу. О ней потом писали, что составлена она продуманно, что основное ее отличие от предыдущих — высококачественное исполнение каждого элемента. Поддержек, например, в новой программе меньше, но зато каждая из них делается исключительно четко, так, что и зрителям и судьям совершенно ясно: спортсмены владеют этим приемом в совершенстве...
Все это верно. Все подмечено очень точно, если говорить о сугубо технической стороне дела. Но мы всегда спрашиваем у наших друзей: а что вы думали, когда смотрели нашу программу, какие мысли, какие образы приходили вам на ум?.. Нас очень интересует чисто эмоциональная оценка программы. Техническое совершенство нам теперь требовалось для того, чтобы дать пищу уму и чувствам.
Победа в Киеве, успешная демонстрация новой программы придали нам изрядную долю уверенности. Но работать надо было еще очень много. В некоторых местах конструкция программы была чересчур жесткой. Надо было снимать напряженность, скованность и добиваться полной свободы при исполнении всех элементов. Для этого требовалось время. Оно у нас было. Но, к сожалению, большую часть тренировок нам приходилось в ту пору проводить еще на открытом воздухе, в трескучий мороз.
Вообще, в этом сезоне хлопот прибавилось вдвойне. Впервые была введена в парном катании обязательная программа. Правда, на Олимпиаде она не была нужна, и места там распределялись после выступления только в произвольном катании. На чемпионатах Европы и мира каждая пара обязана была показать две программы.
И вот подготовка закончена. Мы отправляемся в Гренобль, будущую столицу Олимпиады-68, а пока город, где встречаются сильнейшие фигуристы Европы. В команде вместе с нами еще две пары: Татьяна Жук и Александр Гаврилов, Татьяна Шаранова и Александр Горелик.
На всех тренировках в Гренобле, как писали газеты, за нами следило «недремлющее око». Это — мать чемпионки мира Марики Килиус. Она стойко часами выстаивала у кромки поля. Без фотоаппарата, но с ручкой и блокнотом в руках.
Ей хотелось проверить, насколько справедливо утверждение обозревателя «Юманите», который безоговорочно отдал нам пальму первенства на чемпионате. Эмоциональные французские репортеры стали много писать о нас, наша программа была для них откровением. Да, впрочем, она и для всех зарубежных специалистов была откровением.
Мы несколько раз — но совсем ненадолго — заглядываем на каток, когда там находятся наши главные соперники. Марика и Ганс-Юрген держатся хладнокровно. Они почти не катаются и больше стоят у бортика. Полностью их программу никто не видел. Они показывают лишь небольшие фрагменты, отдельные, наиболее эффектные элементы.
И мы и тренеры нашей команды несколько озадачены. Ведь спортивная пресса свидетельствовала о том, что Ки--лиус — Боймлер совсем не так сильны, как им это хочется показать. На первенстве ФРГ они чуть-чуть не проиграли паре — Соня Пферсдорф — Понтер Матцдорф, — которая на предыдущем чемпионате Европы заняла лишь девятое место.
Что же тогда означает такое спокойствие?
Может, чемпионы считают, что их заявление о том, что нынешний сезон для них последний, дает им своеобразную фору?
Вот и время выходить на лед. Килиус—Боймлер стартуют в обязательной программе первыми, а мы последними— тринадцатыми. Мы не смотрим, как катаются наши конкуренты, но узнаем, что оценки у них очень высокие. У двух наших пар дела идут тоже неплохо. Жук с Гаври-ловым на третьем месте, а дебютанты — Шаранова и Горелик — на девятом. Наконец, наш черед.
После проката обязательной программы нам говорили, что в эти две с половиной минуты зрители не думали о технике. Катание наше было естественным, легким, в общем, таким, что каждый присутствующий начинал верить, что парное катание — вещь чрезвычайно несложная и общедоступная.
Судьи показывают оценки. У нас—102,2 балла. На 0,2 больше, чем у Килиус—Боймлер. Но пять судей при этом отдали предпочтение чемпионам, трое нам, а один так и не сумел определить, кто же из лидеров лучше прокатался в первый день. В итоге сумма мест у Килиус — Боймлер — 12,5 а у нас — 14,5.
Все решится после выполнения произвольной программы, а она наш главный козырь.
Новая жеребьевка. И снова судьба к нам как будто благосклонна. Мы стартуем одними из последних, сразу за нами — Килиус—Боймлер. Контрастность будет очевидной. После композиции лирической, тонкой, эмоциональной — программа, насыщенная трюками, сугубо спортивная. Лучшего для нас не придумаешь.
И все-таки чемпионами Европы мы не стали.
Не случайно директор катка Ж. Гюэль, экс-чемпион Европы в спортивных танцах, заявил перед стартом, что звание чемпионов выиграет тот, кто сделает меньше ошибок; поскольку обе пары — мастера высшего класса, судьи будут внимательны к самым небольшим погрешностям.
Килиус—Боймлер допустили всего одну ошибку. Часть сложных элементов они вообще решили не делать.
А что же мы?
Почему не дотянулись до золотых наград?
Вот что произошло...
Мы начали программу спокойно. Она требовала спокойствия сама по себе. Это был диалог двух любящих сердец. Это не было уже первым объяснением в любви — трепетным, бурным, страстным. Это был плавный поток зрелого чувства: без недомолвок, без неясностей. Мужчина и женщина любят друг друга, и нет силы, способной разъединить их.
Но вот ураган.
Неожиданная атака ветра.
Жестокость, произвол стихии.
Разметать все на своем пути! Уничтожить все живое! Нет! Не бывать этому! Есть сила, которая может противостоять стихии!
Эта сила — ЛЮБОВЬ!..
Именно об этом рассказывается в первой части нашей программы.
И... именно здесь подстерегала нас роковая неожиданность.
В то время женщины носили высокие прически. А удержать такую прическу можно было только с помощью целой коробки шпилек.
И вот у одной из фигуристок, выступавших перед нами, выпала шпилька и спряталась под снеговой порошей.
Она поджидала нас.
И когда скорость была взвинчена до предела, когда начал метаться ураган и, готовясь к борьбе с ним, слились мы в «ласточку», конек Людмилы попал на шпильку-невидимку.
Так «ураган» сбил нас с ног.
Уезжали мы с чемпионата Европы, естественно, разочарованные. Да и кто бы не был разочарован! Но это чувство завладело нами ненадолго. Мы ведь отлично помнили начало программы, когда вдруг почувствовали свою слитность с залом, почувствовали, что увлекли его, что, зачарованный, он уже думает и чувствует, как мы. Жаль, конечно, что длилось это ощущение недолго. Жаль, конечно, что незримая драгоценная связь была разорвана и уничтожена так неожиданно. Но разве мы не в силах ее восстановить? Скоро мы получим возможность доказать, что лишь случайность помешала нам стать первыми.
Стать первыми!..
Уже тогда мы думали не только и не столько о золотых медалях, сколько о том, чтобы стать первыми фигуристами, которые создают в спортивном парном катании художественный образ, образ, заслуживающий золотой награды!
...Обо всем этом мы вспоминали в те часы, которые предшествовали нашему выходу на лед «Айс-стадиона» в Инсбруке.
И вот он искрится перед нами.
Вот полыхает за огромной стеклянной стеной олимпийский огонь.
Уже выходят на лед судьи.
Уже готова к работе огромная вычислительная машина, которая через несколько секунд после того, как будут показаны оценки, определит место, занимаемое той или иной парой в олимпийском строю.
Скоро наш час...
А пока — встреча с выдающимся спортсменом, чемпионом VI Олимпийских игр в парном катании Паулем Фальком. Он подошел к нам и сказал о том, что надо бороться за наш стиль, что мы не должны сходить с избранного пути, ведь подобного стиля еще не знало фигурное катание.
А известный в прошлом фигурист Андре Калам посоветовал нам:
— Хотите выиграть первое место — катайтесь здесь друг для друга. Не думайте об оценках, о судьях, о соперниках...
Оставалось только ждать.
Правда, из-за чисто организационной накладки нам чуть было не сорвали все настроение.
Мы не сумели своевременно выйти на лед для разминки. И чтобы не остыть, чтобы сохранить эластичность мышц, да и просто для того, чтобы не отвлекаться и не прислушиваться к шуму зала и к голосу диктора, объявляющего оценки, мы ушли в одну из галерей дворца и там на глазах у удивленных болельщиков делали свои поддержки, включив для аккомпанемента маленький магнитофон «Филлипс» с нашей музыкой.
Потом уже нам рассказали, как выступили Марика Килиус и Ганс-Юрген Боймлер. Оказалось, что они избрали прежний «гренобльский вариант»: главное — чистота исполнения, ради этого можно пожертвовать и некоторыми сложными элементами, и скоростью, и темпом. Думается, что это была неверная тактика.
К моменту нашего выхода на лед мы чувствовали каждую мышцу. Дышалось легко. Острое ощущение необычайной уверенности переполняло нас.
Мы сбросили чехлы с коньков и поскользили у бортика, пока судьи показывали свои оценки предыдущей пары. В это же время Олег, вспомнив «шпильку-невидимку», объехал все поле, внимательно осмотрев наш будущий
«маршрут». Конечно, это вызвало веселое недоумение у зрителей.
Можно начинать!
На старт!
Звучит первый трепетный аккорд. Но мы его слышим чуть раньше всех. Мы поднимаем головы. Мы прислушиваемся к несущейся нам навстречу музыке. Мы вглядываемся в трепетный язык олимпийского огня за стеклянной стеной.
И уже через мгновение мы ничего не видим, ничего не слышим, не чувствуем, кроме музыки, в которую мы окунаемся и с которой вместе несемся по катку.
Снова молчаливое объяснение двух сердец.
Снова грозный натиск урагана, от которого партнер старается укрыть партнершу.
Снова раскованная радость финала. Теперь уже не омраченная ничем!
Трудно говорить о своем собственном катании, о том, что мы показали. Да и не наше это дело.
Мы катались на одном дыхании.
Мы осушили свою чашу счастья одним залпом.
Овация оглушила нас.
Несколько секунд мы стояли, боясь взглянуть друг на друга. Потом мы поехали к бортику, к оглушающему треску киноаппаратов, к жерлам телекамер, к ослепительным вспышкам «блитцев».
Мы успели посмотреть на свои оценки: они были очень высокими, но сравнить их с оценками Килиус—Боймлер не могли, потому что не знали результатов своих главных соперников.
Мы еще стояли у бортика, когда к нам подбежал известный чехословацкий фигурист Карел Дивин:
— Выиграли! Вы выиграли! Поздравляю, содруги!..
Но мы еще не верили в победу.
В эти минуты подошел корреспондент американской телевизионной компании «ABC»:
— Выиграли! Поздравляю!
Протянул нам коробку конфет и попросил:
— Скажите несколько слов для американских телезрителей.
А мы не верили в победу.
Потом мы пошли в узенький коридорчик, скрытый за трибунами. В узеньком коридорчике нас поджидали фоторепортеры.
Салюты «блитцев». Шум. Толкотня.
«Новые чемпионы, новые чемпионы...»
Но мы еще не верили в победу. Впереди — выступление восьми пар. Впереди еще два часа соревнований. Пока они не закончатся, мы не можем считать себя чемпионами, даже если у нас оценки и выше, чем у Килиус— Боймлер. Тем более что еще не выступили преемники Барбары Вагнер и Роберта Поула — канадские фигуристы Дебби Уилкесс и Гай Ревилл.
В течение получаса мы не можем преодолеть каких-нибудь двадцать метров, которые отделяют нас от нашей комнатки. В коридор выглядывает Марика Килиус. У нее заплаканные глаза. Она старается как можно быстрее захлопнуть дверь своей раздевалки перед журналистами и болельщиками, которые пришли выразить свое сочувствие...
Мы протискиваемся наконец к своей раздевалке. У двери нас ожидают верные часовые — корреспонденты «Советского спорта» и «Комсомольской правды». Как они пробились сюда через несколько кордонов охраны — уму непостижимо. Мы пропускаем их в комнату и закрываем двери на ключ. «Уф-ф-ф». Теперь можно и отдышаться. Теперь можно и взглянуть на протокол, который принесли нам журналисты. Да, пять судей из девяти отдали предпочтение нам. Но не будем торопиться. В судейской кухне фигурного катания нам могут преподнести самые различные блюда, в том числе и совершенно неожиданные и очень неприятные. Достаточно каким-нибудь фигуристам вклиниться между нами и Килиус—Боймлер, достаточно какому-нибудь судье... Эх, да что тут говорить: вариантов, при которых мы можем откатиться назад, существует немало. И надо быть терпеливыми. Надо ждать.
Почти два часа ждем мы окончания соревнований. Правда, о результате пары Уилкесс—Ревилл узнаем быстро. Они катались сразу после перерыва. Их оценки ниже наших. Они на третьем месте. Теперь только чудо может изменить ситуацию. Но чудес не бывает.
И мы даем свои первые интервью в роли первых олимпийских чемпионов Инсбрука.
Людмила:
— Я горжусь, что нам удалось первыми в истории советского фигурного катания завоевать золотые медали. Это большое достижение в моем любимом виде спорта, и я верю, что оно у нас не будет единственным. Нам часто говорят, что мы катаемся своеобразно, имеем свой стиль. Конечно, трудно давать характеристику своему стилю. Но, мне кажется, его сущность в нашем стремлении выразить во время катания не только внешнюю сторону музыки, но и ее характер, содержание. В нашем виде спорта особенно высоко ценятся легкость и непринужденность исполнения. А эти качества достигаются лишь благодаря неустанной шлифовке всех элементов парного катания, буквально каждой детали. Когда коньки тебе послушны, можно творить чудеса...
Олег:
— Я глубоко убежден, что любую победу прежде всего надо истолковывать с точки зрения того, как выглядит дорога к ней. В этом году мы выступали с совершенно новой программой, в которой от старой не осталось ни одной комбинации. Это было необходимо, чтобы подняться выше. Да, мы желали этой победы и стремились к ней. Мы заранее продумали все свои, даже самые сложные, элементы так, чтобы исключить всякий риск. Нам особенно приятно было подниматься на верхнюю ступеньку пьедестала почета еще и потому, что наши основные соперники — Марика Килиус и Ганс-Юрген Боймлер — выступали тоже очень хорошо...
Мы рассказываем журналистам о своем спортивном пути, а сами все думаем: ну, скорее бы, скорее бы все это закончилось. И о том, что мы победили, было бы объявлено во весь голос!..
Медленно, страшно медленно течет время...
А может быть, быстро, очень быстро? В счастливые дни оно сжимается, становится быстротечным. И исчезают куда-то привычные заботы и горести. Одна радость!
Вспомни, как мы встретились впервые!
Вспомни нашу первую поддержку!
Вспомни наше первое выступление!
Вспомни нашу первую победу!
Вспомни, вспомни, вспомни...
Время, вперед! К пьедесталу!..
Но это еще не скоро, и мы можем рассказать журналистам историю о золотом медальоне. О золотом нашем талисмане, который был на шее у Людмилы во время нашего выступления. Вот он, этот крохотный медальон. Вот как он появился у нас...
После чемпионатов Европы и мира 1962 года мы стали получать много писем. Они шли отовсюду. В том числе и из-за границы. Одна из швейцарских поклонниц фигурного катания безапелляционно писала: «Вы будете олимпийскими чемпионами и чемпионами мира!» Естественно, что такие письма морально помогали нам. И тогда же мы стали понимать, что и наше катание тоже помогает многим людям. «Посмотрев ваши «Грезы любви», я поняла, что еще смогу танцевать и завтра же пойду в балетную школу», — писала нам одна больная датская балерина.
Когда мы прибыли в Инсбрук, к нам и сюда начали потоком идти письма. Присылали их наши советские болельщики. А одно письмо было из Берлина. Немолодая женщина писала, что давно следит за нашими выступлениями и очень нас любит. На счастье она вложила в Дон-верт талисман — золотой медальон с изображением неты-рехлистника. «Если вы не выиграете — не огорчайтесь, а я лопну от досады», — писала она.
Из письма мы узнали и печальную историю этой женщины — Музы Сениговой. Она родилась в Берлине. Очень любила балет. Рано начала заниматься в балетной школе. Стала балериной и танцевала в берлинской опере.
Но очень недолго длилась творческая жизнь Музы Сениговой. Во время гастролей в Вене она заболела инфекционным полиомиелитом. И, несмотря на все старания врачей, ходить она больше не смогла. С той поры прошло уже около двадцати лет. Сенигова продолжает горячо интересоваться искусством. Очень увлекается она и спортом, особенно фигурным катанием. Следит за всеми соревнованиями по телевизору, перечитывает все газетные отчеты, в которых речь идет о фигуристах.
(Забегая вперед, скажем, что с тех пор мы регулярно обмениваемся письмами с нашей немецкой подругой. Трижды Сенигова приезжала в Советский Союз и каждый раз бывала у нас в гостях. И мы, бывая в Берлине, обязательно заходим к ней.)
Наш стиль фигурного катания очень понравился Музе Сениговой. Вот почему она и отправила нам медальон.
Людмила сразу же надела талисман. И больше в Инсбруке его не снимала. Он был на ней во время тренировок и во время соревнований. Он действительно чуть-чуть помогал нам...
Свершилось!
Закончила выступление последняя пара.
Электронно-вычислительная машина молниеносно «переварила» последнюю поступившую информацию.
«Людмила Белоусова и Олег Протопопов— Советский Союз — завоевали золотую медаль Олимпийских игр!»
Трудно передать состояние человека, который стал олимпийским чемпионом.
Восторг — это не то.
Гордость? Удовлетворенность? Опустошенность? Головокружение? Умиротворенность?
Мы шли к выходу снова под залпы «блитцев». Рядом пробирались корреспонденты радиокомпаний, подсовывавшие нам на ходу чашки микрофонов. Кто-то похлопывал по плечу. Кто-то кричал «Браво!». Кто-то подсовывал открытки для автографов. А мы поддерживали друг друга и, оглушенные, медленно шли к выходу на каток.
Здесь специальный распорядитель собирал призеров Олимпиады в парном катании.
Вскоре подошли Уилкесс и Ревилл. Они поздравили нас раньше и теперь поздравили еще раз.
Потом появились Килиус и Боймлер. Они были бледными. Марика так и не смогла скрыть следы слез. Говорят, что в первые минуты после нашего выступления они пытались обвинить судей в пристрастности, в необъективности.
Не знаем, так ли это или не так. Но, думается, трудно, проиграв, сразу же стать самокритичным. Тем более, если до этого был фаворитом. Тем более, если все были настолько уверены в твоей победе, что даже открытки выпустили в твою честь.
Эти злополучные открытки, очевидно, войдут в историю и когда-нибудь станут для коллекционеров большой ценностью, такой же, какой являются для филателистов марки, выпущенные с ошибками и затем почти полностью уничтоженные.
Звучат фанфары.
К пьедесталу уже проложена дорожка.
Пора в путь. В короткий и торжественный путь.
По привычке Марика Килиус хочет отправиться в него первой. Но один из распорядителей церемонии останавливает ее: «Сначала —Людмила Белоусова».
И мы выходим под своды зала. И олимпийское пламя тянется через стекло к нам.
На пьедестале мы почти не разговариваем. Нас поздравляют Марика и Ганс-Юрген, затем Дебби и Гай, и мы поздравляем их и желаем счастья.
Затем президент Международного олимпийского комитета Эвери Брэндедж вручает нам золотые медали. Первые золотые медали IX зимних Олимпийских игр.
Внесен весомый вклад в командную копилку. Тем более что и вторая наша пара — Татьяна Жук и Александр Гаврилов — оказалась пятой, а это тоже очки для команды.
Часто впоследствии нас спрашивали: «О чем вы думали, стоя на пьедестале почета?».
Олег:
— Мне было немножко грустно. Закончился огромный и трудный период нашей жизни. Перед нами открывались новые пути, снова-таки неизведанные и таинственные. Позади — то, что стало привычным, родным, обжитым. Как тут не взгрустнуть. Уже поднявшись на олимпийский пьедестал, мы подумали о том, что хорошо было бы подняться на него еще раз...
Людмила:
— Я чуть не плакала от радости. Я ведь женщина, а женщины могут позволить себе заплакать и от горя и от радости...
Уже через несколько часов в адрес советской делегации в Инсбруке посыпались сотни телеграмм. Незнакомые нам люди поздравляли нас с победой. У нас был праздник, и традиционный торт был лучшим яством из всех, которые нам приходилось отведывать в своей жизни...
Как вы помните, очевидно, хорошее начало получило и замечательное продолжение: советские спортсмены на Олимпиаде завоевали рекордное количество золотых, серебряных и бронзовых наград и оказались совершенно недосягаемыми для других команд. И это было самой большой гордостью для нас, советских фигуристов, сделавших все для победы.
Прежде чем рассказать о том, как закончился для нас олимпийский год, хочется привести несколько характерных оценок нашего выступления на Олимпиаде, опубликованных в различных изданиях.
Вот что писала венская «Курир»: «11 тысяч зрителей и все девять судей были заворожены фантастическим художественным исполнением советской пары»...
Австрийский тренер Хельмут Май: «Немцы были очень хороши, но русские были великолепны!».
Доктор Франтишек Ландл (ЧССР): «Я просто восхищен выступлением советской пары. Она выполнила свою сложную и интересную программу грациозно, легко и непринужденно. Немцы же на этот раз были медлительны, казалось, каждое движение на льду им дается с большим трудом...».
Чехословацкая «Руде право»: «То, что показали Бе-лоусова и Протопопов, мы вообще еще не видели. Это была безупречно слаженная пара, показавшая высокохудожественное искусство и спортивное мастерство...».
«Эстеррейхише Нейе Тагесцейтунг»: «После выступления Килиус и Боймлер публика с громадным нетерпением ожидала выхода на лед советских фигуристов. Белоу-сова и Протопопов исполнили великолепную программу, вызвав бурные аплодисменты всего зала. По технике исполнения русские, безусловно, превзошли немцев...». «Ди Прессе» (обе эти газеты выходят в Австрии): «Советская пара выступила, безусловно, более гармонично, чем фавориты Килиус и Боймлер. Программа русских была проникнута танцевальной элегантностью и подкупающей гармонией».
«Франс пресс» передало: «Победа Белоусовой и Протопопова не была неожиданностью для большинства специалистов, которые систематически и внимательно следят за выступлениями фигуристов. Советская пара все время прогрессировала, совершенствуя и без того сложную программу. Успех советских ледовых хореографов в известной степени отражает успехи советского балетного искусства. В программе новых олимпийских чемпионов немало элементов, навеянных балетным искусством ведущих советских мастеров, не имеющих себе равных в мире».
ЮПИ отмечало: «Легкость и изящество исполнения насыщенной программы принесли советской паре Белоу-совой и Протопопову, может быть, неожиданную, но вполне заслуженную олимпийскую победу!».
А вот еще одна, веселая, оценка, принадлежащая нашему замечательному земляку Аркадию Райкину: «Будь сделано, будь сделано!.. — так говорит один из моих героев. Говорит... но ничего не делает. Перед началом зимних Олимпийских игр Людмила Белоусова и Олег Протопопов были куда скромнее. Они не произносили многообещающих речей, прекрасно сознавая силу своих соперников. Зато Людмила и Олег сделали очень многое: они завоевали золотые медали чемпионов Олимпийских игр.
...В выступлении «золотой пары» отлично сочетались балетная мягкость, прекрасное понимание музыки, пластичность, замечательные спортивные качества!..»
Чудесные олимпийские дни...
Как они быстро пронеслись.
И вот уже полет в Дортмунд, в огромный промышленный город, где дома серы, где воздух с привкусом металла, где проводится чемпионат мира по фигурному катанию 1964 года.
Второй раз в сезоне состязания проводятся и по обязательной, и по произвольной программам. Нас это не пугает. Нас это только радует, потому что уже первенство Европы показало, что все обязательные элементы у нас получаются на уровне самых высоких стандартов.
Жеребьевка в Дортмунде сразу же бросила в бой главные силы. Первыми стартуют канадцы и сразу же демонстрируют отличный стиль. Д. Уилкесс и Г. Ревилл получают высокие оценки. А судьи получают отличный ориентир для дальнейшей работы.
Выступать в дортмундском Дворце спорта трудно. Это огромный комплекс, на территории которого расположено множество различных спортивных сооружений. Тут же под одной крышей рестораны, бары. Гигантский зал в случае необходимости может трансформироваться и в каток, и в велотрек, и в зимний стадион, где выступают легкоатлеты. В зале обычно курят. И пьют отнюдь не прохладительные напитки.
15 тысяч болельщиков, собравшихся в этом гигантском зале посмотреть на лучших фигуристов мира, свои симпатии, безусловно, отдавали землякам. Марика Кили-ус и Ганс-Юрген Боймлер пользовались их абсолютной поддержкой. Это был дополнительный психологический фактор, не учитывать который было просто невозможно.
Вслед за канадцами стартуют чемпионы мира. И получают еще более высокие оценки. Но мы не собираемся отступать. Нас не пугает шум зала. Мы не из слабонервных. Судьи ставят нас на первое место, но разница в оценках ничтожно мала. (Тут же тренер Килиус — Боймлер — Целлер заявил корреспондентам, что его ученики завтра непременно победят.)
И вот снова старт.
Снова вой сирен, рожков, шум и крик.
В произвольном катании мы выступаем раньше Килиус—Боймлер. Очень трудно перед такой аудиторией открывать свою душу, раскрывать душу музыки. Мы чисто выполнили всю нашу программу. Ошибок нет. И нет, кажется, настроения. Нет чувства, хотя связь между нами и музыкой как будто остается крепчайшей.
Судьи выставляют нам очень высокие оценки.
Но «зазор» все-таки оставлен.
И оставлен он для Марики Килиус и Ганса-Юргена Боймлера, которые выходят на лед после нас. Мы видели, как выступили наши главные соперники. Они показали все, что могли. Катались они прекрасно, облегчив себе задачу тем, что часть сложных элементов снова была «опущена». На них не давил психологический пресс, они могли быть спокойными в зале, который единодушно поддерживал их. Они и стали победителями, получив сумму мест 13, а мы стали серебряными призерами с суммой мест 14.
Зал стоя приветствовал своих земляков.
Сразу же после окончания соревнований Марика Ки-лиус и Ганс-Юрген Боймлер заявляют о том, что они навсегда покидают любительский спорт.
Бронзовыми призерами на этом чемпионате стали канадцы. И они тоже покинули любительское фигурное катание.
Короток, ох как короток ныне век фигуристов-любителей в капиталистических странах!
Шестое место на этом чемпионате заняли наши Татьяна Жук и Александр Гаврилов. Это было почетное место для молодых фигуристов.
Последним штрихом в олимпийском сезоне был чемпионат страны в далеком северном Кирове. Пожалуй, он был одним из самых спокойных чемпионатов страны. Мы стали в третий раз чемпионами. А двумя другими призерами были Т. Шаранова — А. Горелик, Т. Тарасова — Г. Проскурин.
Кажется, на этом можно поставить точку. Но нет. Сколько мы ни будем вспоминать об этом сезоне, сколько раз ни будем включать свою машину времени, всегда будут возникать новые и новые детали, мысли и воспоминания. И так же как олимпийские чемпионы никогда не получают приставку «экс», так же и мы никогда не думаем об этой Олимпиаде в прошедшем времени. Она всегда в нас как сегодняшний день.
Одно совершенно необходимое примечание.
В 1965 году Международный олимпийский комитет принял решение лишить серебряных олимпийских медалей Марику Килиус и Ганса-Юргена Боймлера. Расследование, которое провел МОК, показало, что еще до выступления на Олимпиаде западногерманские фигуристы заключили крупный денежный контракт с одним из западных ревю. Но это было еще не все. Килиус и Боймлер за особый гонорар рекламировали на Олимпийских играх трикотажные изделия различных фирм.
| 
