 Чемпионат Европы в Дортмунде, казалось, проходил под несчастливой звездой. Началось все с того, что Крис отправил почтой свой костюм для «Барнума» на переделку из одного лондонского пригорода, где его сшил портной Криса, в другой, где жила портниха Джейн, Сильвия Париш,— и тот затерялся. Только перед самым отъездом, когда Крис уже садился в машину, собираясь в аэропорт Хитроу, а оттуда в Оберстдорф, вдруг раздался телефонный звонок и ему сообщили, что костюм нашелся. Вслед за этим незначительным происшествием начались обычные треволнения, связанные со сборами к предстоящей долгой поездке: они планировали пробыть сначала в Оберстдорфе, а потом в Дортмунде около месяца. Однако все эти хлопоты покажутся им пустяками по сравнению с тем несчастьем, которое обрушится на них в Оберстдорфе...
Они разработали новую смелую поддержку взамен «колеса», открывавшего их танец на чемпионате Великобритании, и отрабатывали в измененном варианте произвольного танца первую поддержку. На тренировке этот элемент получался довольно хорошо, однако на этот раз Крис, наклонившись вперед, потерял равновесие и не смог удержать Джейн, уже падавшую на лед.
Крис.
«Все в тот день шло как обычно. Утром мы откатали обязательный танец, а днем оригинальный — рок-н-ролл. После обеда стали работать над произвольным танцем. Мы должны были исполнить весь танец целиком и начали делать новую поддержку. Естественно, сначала мы отработали ее без музыки, потом с музыкой, чтобы установить синхронность, но тогда исполняли ее как составную часть всего танца впервые. Это была хорошая поддержка, новая и необычная, но на этот раз она просто не получилась. Джейн упала спиной на лед почти с высоты человеческого роста.
Начиная элемент, она прыгнула неудачно и, падая, потянула меня вслед за собой. Теряя равновесие, я со всей силой потянул ее за руки вверх, чтобы она не стукнулась головой об лед, и, возможно, вывернул ей правую руку. В первый момент мне показалось это не страшным. Я думал, что мы вполне сможем продолжать и дальше, но, когда я помог ей подняться и подвез ее к барьеру, она пожаловалась, что у нее онемела правая нога и ей нехорошо, ее тошнило.
Тогда я уже понял, что она очень сильно ударилась, потому что по натуре она очень смелая и никогда не жалуется по пустякам. Если кто-то предлагал что-то новое, она никогда не отказывалась попробовать под предлогом, что это может быть опасно. Джейн сказала, что больше кататься не в состоянии, и я отвел ее к ней в комнату тут же в комплексе. На полпути она заплакала, и я понял, что ей очень больно».
К тому времени, когда приехала машина отвезти ее в больницу, Джейн поняла, что травма оказалась более серьезной, чем она вначале думала.
Джейн.
«Когда я садилась в машину, плечо опять разболелось, а когда стали делать рентген, я уже не знала, куда деваться от боли. Рентген показал, что перелома нет. А ведь мы были просто уверены, что сломано плечо. Врач Ханс Роде был само внимание, и только благодаря ему и его сестрам я смогла так быстро поправиться. Ведь они специально ради меня приехали в воскресенье в клинику. Доктор Роде навестил меня вечером, смазал лекарством воспалившиеся места, дал мне таблетки, но я так и не смогла заснуть, потому что было трудно найти положение, при котором бы у меня ничего не болело.
Утром Крис принес мне чай, завтрак и выполнял любую мою просьбу. Я не могла поднять руку, не могла наклониться, даже согнуть ногу. Чувствовала себя очень беспомощной. На то, чтобы встать с постели и дойти до ванной мне надо было потратить полчаса. Я не ходила, а ковыляла, еле передвигая ноги. Постепенно благодаря лечению боль начала спадать».
Спустя некоторое время с разрешения доктора Джейн вышла на лед. Правда, все это было лишь символично, поскольку она еще боялась напрягаться. Но спустя неделю Джейн начала двигаться уже более свободно, прошло ощущение страха и они приступили к тренировкам. Крис и Джейн проводили на льду по четыре часа, но избегали резких движений. Постепенно, увеличивая нагрузку, они стали заниматься уже по семь часов в день, все больше надеясь обрести прежнюю спортивную форму и защитить свой титул чемпионов Европы. Однако до начала чемпионата в Дортмунде оставалось всего лишь одиннадцать дней.
И вдруг... снова падение, и на этой же поддержке. На сей раз они получили травму моральную. Джейн могла тренироваться дальше, но их обоих это просто потрясло, особенно Криса. Из них двоих он больше нервничал перед поддержкой. Бетти Каллауэй, которая в то время проводила тренировку с другой парой, увидела, что они опять упали, и убедила их заменить эту поддержку. Они согласились, но на сердце у них было тяжело.
 |
| Приготовившись к исполнению показательного танца "Эстер и Рождерс"... |
На разработку оригинальной поддержки потребовалось время, и, пока их не осенила новая идея, работали в тренировочном зале. Вернувшись на лед, они показали новую поддержку Бетти Каллауэй, и та заявила, что она лучше старой.
Но все усилия оказались напрасными. Сказывались и моральные, и физические перегрузки после травмы. Уже на следующей тренировке Джейн вдруг почувствовала, что не может даже двинуть рукой, не говоря уже об отработке обязательного танца и тех новых движений, что они включили в него. Отчаяние их еще больше возрастало, когда они видели на тренировках своих соперников, уже полностью готовых к чемпионату.
Пришло время сказать друг другу то, что понимал каждый — Дортмунд не состоится. Они еще раз попробовали выйти на лед, но Джейн в разгаре тренировки отказалась продолжать ее дальше, сказав, что не встанет на коньки, пока не сможет уверенно, без страха кататься. Разговор с Бетти Каллауэй о том, что они решили отказаться от выступлений на чемпионате Европы, стал формальностью. На следующий день они приняли приглашение погостить несколько дней у своих знакомых в Мюнхене. Таким образом, они оказались недосягаемыми, когда стала распространяться новость о том, что они не смогут отстаивать свой титул чемпионов Европы.
К этому времени из-за всех огорчений отношения у них были напряжены. Крису не приходилось глотать таблетки, терпеть боль и он, не зная, куда деваться от тоски, срывал раздражение на Джейн. Однако после решения не выступать в Дортмунде у них будто камень с плеч свалился, и три дня, проведенные в Мюнхене, заполненные прогулками, магазинами, обедами с друзьями и просмотрами кинофильмов, вернули им душевное спокойствие и уверенность.
Приехав в Оберстдорф, Джейн продолжала лечение в больнице, ходила в сауну, плавала и, конечно, почувствовала значительное улучшение.
Они не смотрели чемпионат Европы по телевизору, поскольку предпочли остаться в неведении о том, как выступят их соперники, так как это болью отдавалось бы у них в сердце, напоминая, что могло бы быть, если... Однако, по высказываниям других, они знали, что их там не хватало.
Джейн.
«Не сомневаюсь, что Бестемьянову и Букина будут спрашивать о том, смогли бы они победить, если бы Дин и Торвилл участвовали в чемпионате. Им не очень приятно будет слышать такие вопросы».
Торвилл и Дин, казалось, были настроены оградить их от этих неприятных вопросов в Хельсинки.
Они соблюдали предосторожности и не тренировались в полную силу, помня о своем втором падении. Лишь когда до отъезда в Хельсинки оставалось около двух недель, стали исполнять произвольный и оригинальный танцы целиком.
Крис.
«Мы не собирались больше торопиться и, возможно, опять все испортить. У нас было много времени, и мы не пороли горячку. Надо было дать возможность успокоиться болям в руке и плече Джейн.»
Накануне открытия чемпионата мира в Хельсинки при жеребьевке они вытянули «счастливое» число—13. Таким образом оказались в выгодном положении на соревновании в обязательном танце, так как должны были после обработки льда выступать третьими с квик-степом и первыми с аргентинским танго, то есть именно с теми танцами, для которых особое значение имеет состояние льда. Со вторым танцем — равенсбургским вальсом — они выступали седьмыми, но это, по утверждению Джейн, не вызывало никаких проблем. Стараясь предусмотреть все неожиданности, они на всякий случай решили быть осторожнее на тренировке перед выступлением, чтобы вновь не получить травму.
На соревнованиях они сразу же вырвались далеко вперед, получив в квик-степе оценку 5,8, на четверть балла обогнав следующую за ними пару— Бламберг и Зай-берта. Крис был этим вполне удовлетворен, утверждая, что «судьи в начале соревнования не сразу определяют, кто есть кто».
Равенбургский вальс, по их мнению, они исполнили не лучше, чем квик-степ, но получили более высокие оценки. Во все три обязательных танца они внесли что-то новое. Так, например, вращение, характерное для танцев на льду, Джейн теперь исполняла иначе, чем принято. Стопу свободной ноги она выносила вперед, а колено слегка сгибала. Считается, что так вращение выполнить сложнее. Но для Джейн это не составляло труда, зато элемент выглядел более эффектным и красивым.
В завершение обязательной программы они блестяще исполнили свое изысканное аргентинское танго, которое считали своим лучшим обязательным танцем. За него все судьи выставили оценки 5,9. После выступлений некоторые из них признались, что, если бы английская пара выступала в конце соревнований, они бы поставили им 6,0.
Во время разминки перед танго они внесли еще одно новшество. Как известно, для каждого из обязательных танцев используются три мелодии, которые проигрываются для фигуристов во время разминки, чтобы они смогли настроиться на эту музыку. Но, поскольку Крис и Джейн выступали первыми, они решили размяться под первую мелодию, начав танец от выхода на лед, а под вторую — от противоположной стороны катка, под третью же мелодию—не разминаться. Таким образом, они оставят только один свой след на льду и не углубят его во второй раз, увеличив шансы споткнуться во время выступления. Так они и сделали. Другие фигуристы тоже оставили во время разминки следы, но они все были разные и не имели значения для выступления Джейн и Криса. «Мы никогда не пробовали так делать,— говорила позже Джейн.— Но из-за жеребьевки сложилась такая возможность. А это не часто случается».
В целом их обязательные выступления вновь показали, что Крис и Джейн являются здесь, как и в других видах танцев на льду, законодателями моды. Однако они выходили за общепринятые рамки не ради самоцели, а старались открыть новые варианты для того, чтобы сделать танец более выразительным. Наиболее это удалось им в танго, исполненное под музыку «Ревность». Оно стало образцом элегантности, обаяния, образности. И трудно представить, что возможно исполнить это танго лучше.
На четвертый день их пребывания в Хельсинки к ним приехал Майкл Крауфорд. Это было как нельзя кстати.
Крис.
«Майкл сразу же,поднял наше настроение. Это произошло утром перед тренировкой оригинального танца и было очень важно, так как она должна была проходить на холодном катке в получасе езды от гостиницы в присутствии всех судей. Майкл развеял все наши сомнения, и мы выступили хорошо. С ним начинаешь думать, что все, что ты делаешь и пытаешься достичь, совершенно правильно. Мы вовсе не приуменьшаем роль Бетти. Она все время была с нами, ограждая от неприятностей и огорчений. Она вовсе не обижалась, когда некоторые люди, которым просто не хватало проницательности, чтобы понять, как много она значит для нас, преувеличивали заслуги Майкла.
На следующий день после приезда Майкла мы решили прорепетировать произвольный танец. На льду, кроме нас, никого не было, и это позволило показать ему всю программу. Раньше Майкл видел ее только по телевизору и теперь сделал два очень полезных замечания. Бетти может подтвердить, что если день за днем постоянно смотреть программу, то мелкие ошибки могут стать привычными и тогда обнаружить их можно только свежим взглядом».
Оригинальный танец — рок-н-ролл — включал в себя несколько поразительно изобретательных элементов, как нельзя лучше подходящих к четкому ритму вариации Эндрю Ллойда Вебера на музыку Паганини. И музыка и исполнение оказались у Криса и Джейн значительно интереснее, чем у других фигуристов. Этот танец был более сложным, чем рок-н-ролл, исполненный Крисом и Джейн в Ноттингеме в ноябре прошлого года. Он отличался тем, что из него убрали несколько невыразительных мест и ввели захватывающее дух начало — Джейн откидывалась назад, опираясь лишь на правую руку партнера, и почти касалась льда, а потом начинала подниматься. «Чем медленнее поднимается Джейн, тем интереснее это выглядит со стороны,— объяснял Крис. Единственная трудность заключается в том, что, поведи Джейн в этот момент бедрами слишком резко, ее голова соскользнула бы с моей руки и она ударилась бы об лед».
Начало танца было исполнено прекрасно, однако затем, когда они стали исполнять элемент, который назвали, нимало не заботясь об изящности терминологии, «сверни шею», Крис резко развернул Джейн и она взлетела вверх. По опыту тренировок они уже знали, чем это грозило. Крису надо было вывести Джейн из горизонтального положения, и если бы для этого он крепко вцепился в ее юбку, то она могла порваться, или, останься юбка целой, они бы резко сбавили скорость: и то и другое случалось раньше на тренировках. К счастью, он смог немного расслабить пальцы и высвободить юбку, удержав Джейн за руку.
До несчастья был лишь один шаг. Однако оно не произошло, фигуристы только потеряли скорость и не так плавно, как хотелось, перешли к следующему движению. Но по сравнению с тем, что могло бы случиться, они отделались легким испугом.
Все это осталось никем не замеченным, и в результате Крис и Джейн удостоились самых высоких оценок, когда-либо выставлявшихся за оригинальный танец: семь оценок 6,0, то есть на пять больше, чем на чемпионате Великобритании, и на одну больше, чем за блюз «Лето» в Копенгагене.
Те, кто знал о травме Джейн, возможно, заметили, что плечо ее до сих пор беспокоит — от зоркого глаза не ускользнуло, что сквозь тонкий материал ее тенниски проглядывали бинты. Яркий красный шарф на шее, правда, тоже в какой-то мере был маскировкой. Как бы то ни было, секрет остался нераскрытым. По крайней мере в прессе ничего не писали о травме Джейн.
Крис,
«Судя по реакции публики, мы выступили очень хорошо, потому что все время, пока объезжали стадион, нам аплодировали. Среди зрителей в тот день, видимо, было очень много англичан. Мы чувствовали, что выступление понравилось, и оценки должны быть соответственные».
На самом же деле в Хельсинки было немного англичан. Крис просто не понял, что это финны оказывали такой теплый прием ему и Джейн.
За оригинальный танец они получили одну оценку 6,0 (за технику исполнения) и шесть 6,0 (за артистизм). Все остальные оценки были 5,9.
День накануне выступления с произвольным танцем, по воспоминаниям Криса, был «нескончаемо длинным». Вместе с Майклом Крауфордом они походили по магазинам, потом побывали на приеме в посольстве Великобритании. Прямо из посольства они отправились на каток для заключительной репетиции произвольного танца.
На следующий день они чувствовали себя спокойными и отдохнувшими. Теперь важно было установить время отъезда на стадион,
Крис.
«Все это смешно, но можно приехать на каток слишком рано и перегореть, а можно приехать слишком поздно и не успеть настроиться. Мы считаем, что лучше всего приезжать примерно за полтора часа до выхода на лед. Незадолго до выезда Бетти вдруг сообщила мне, что нот-тингемская газета пригласила мою маму и маму Джейн посмотреть наше выступление и оплатила их проезд до Хельсинки. Я не знал, говорить ли об этом Джейн. Решил было не делать этого, но вдруг подумал, что если она заметит свою маму среди зрителей, то отвлечется. Когда я сообщил Джейн это известие, она очень обрадовалась».
Им и на этот раз повезло с жеребьевкой. Они должны были выступать третьими в последней группе. За ними танцевали Бестемьянова и Букин, шедшие тогда третьими, а потом Бламберг и Зайберт, занимавшие 2-е место. После разминки у них осталось немного времени, чтобы начать нервничать, поэтому в психологическом плане они находились в лучшем положении, чем их соперники.
Джейн.
«С первыми же звуками музыки то небольшое волнение, которое мы испытывали, улеглось. Мы знали, что все будет прекрасно, и полностью отдались танцу. Чувствовали, что это лучшее наше выступление за все восемь лет, что катаемся вместе. Оно было даже лучше, чем «Мак и Мейбл».
Крис.
«Все обращают особое внимание на оценки. Меня же потряс тот момент, когда мы закончили танец и все зрители как один встали. Чувства переполняли меня, ведь мы так много вложили в «Барнум», и сейчас показали все так, как было задумано. Но сколько же труда было вложено в этот танец!»
Обычно Джейн не дает волю своим чувствам. Тут же она громко закричала. Крис расцеловал Джейн и Бетти, а Майкл исполнил «цирковой» прыжок.
Итак, 12 марта 1983 года на чемпионате мира по фигурному катанию на коньках в Хельсинки Джейн Торвилл и Кристофер Дин в третий раз подряд поднялись на высшую ступеньку пьедестала почета.
|
