 Постепенно в кругу друзей стало известно, почему же Крис не пошел на балет в Большой театр. Оказывается, постоянно думая о том, какую подготовить новую произвольную программу, чтобы она могла сравниться с «Маком и Мейбл», он вдруг увлекся темой цирка.
Еще во время турне Крис и Джейн купили пленку «Барнум» на французском языке—музыку из самого популярного тогда в Нью-Йорке и Лондоне шоу. Они не понимали ни слова, но это было неважно — для них первостепенное значение имела музыка, ведь вокальное сопровождение не допускается на соревнованиях, оно разрешается только на показательных выступлениях. А сама музыка им чрезвычайно понравилась. Вернувшись в Англию, они посоветовались с Кертни Джоунзом, поскольку Бетти Каллауэй уехала отдыхать, и он полностью одобрил их выбор.
Через управляющего Королевским театром в Ноттингеме они добыли 4 билета на представление «Барнум» в лондонском «Палладиуме» для себя, Джоунза и Томпсона.
Их сразу же осадили охотники за автографами. Их узнал и исполнитель главной роли в «Барнуме» — Майкл Крауфорд. Во время антракта он выглянул тайком из-за кулис, и взгляд его остановился на двух молодых людях, чьими выступлениями он так часто восхищался. Управляющий театром потом подошел к ним и спросил, не желают ли Крис и Джейн по окончании представления заглянуть за кулисы.
Они сразу же понравились друг другу. Майкл Крауфорд был их страстным поклонником, особенно он восхищался «Маком и Мейбл». Они же были в восторге от только что увиденного. Когда Крис и Джейн поделились, что хотели бы использовать музыку из «Барнума» для своей следующей программы, Майкл проявил интерес и выглядел польщенным.
Майкл Крауфорд,
«Крис спросил меня, есть ли пластинка с музыкой, но без моего пения. «Не принимай, пожалуйста, это на свой счет,— тут же пояснил он.— Нам нельзя использовать вокальные записи». Я этого не знал и решил было, что ему не пришелся по вкусу мой голос. К сожалению, музыки из «Барнума» не было. Однако они мне так понравились, что я решил разузнать, нельзя ли что-нибудь для них придумать. А к концу вечера Джоунз и Томпсон уже придумали даже костюмы для фигуристов».
Спустя пару недель Крис занимался на «снаряде для гребли» — «машине пыток», как ее называла Джейн, которую они установили в садике у Торвиллов, как вдруг позвонил Майкл Крауфорд. Крис уже и не надеялся, что из их встречи в «Палладиуме» выйдет что-либо путное. Он сначала не мог сообразить, кто же это звонит, когда же до него дошло, он стремглав помчался в дом. Майкл заверил его, что он их не забыл, просто был нездоров, а человек, с которым ему надо было встретиться, был а отъезде. Он сказал, что вскоре ему удастся сообщить им что-то более обнадеживающее, но если же у них до этого появится желание еще раз побывать в «Палладиуме», то он с удовольствием продолжит знакомство. Ни о чем они не могли так мечтать, как о том, чтобы еще раз посмотреть «Барнум». На этот раз на представление вместе с ними пошла Бетти Каллауэй.
Лондонский «Палладиум» раньше был катком. В 1896 году цирк Хенглера, изысканный театр на улице Аргилл, был переделан в Национальный Дворец фигурного катания, а в 1898 году там проводился третий чемпионат мира по фигурному катанию. Это были очень скромные соревнования: в них участвовали лишь 4 одиночника. Каток опять был превращен в театр «Палладиум» в 1910 году.
 |
| После выступления в Хельсинки Джейн отвечает на вопросы журналистов |
Вначале у Криса появилась мысль, что должна быть пленка с записями, использованная для представления еще без вокального сопровождения. Однако оказалось, что ее нет. Тем не менее Майкл Крауфорд высказал совершенно, как им показалось, невероятное предложение: а почему бы специально для них не записать музыку? Это было очень смело и выходило за рамки их воображения, но Майкл считал, что музыкальный директор шоу Майкл Рид с готовностью им поможет.
После представления Крауфорд познакомил их с Майклом Ридом, который согласился им помочь и даже предложил свои услуги, чтобы записать 4 минуты музыки из представления. Он отказался от денег, обещая найти студию звукозаписи, но сказал, что большинству музыкантов надо будет заплатить. В тот вечер, когда они уходили из «Палладиума», головы у них кружились.
В музыке к «Барнуму» был один существенный недостаток. Крис и Джейн придумали один элемент, который должен был изображать на льду трапецию. Но для этой цели им нужен был вельс, а его-то и не было в «Барну-ме». Они начали думать, откуда бы взять отрывок, но Майкл Рид убедил их, что сможет положить часть музыки из представления на ритм вальса. Обоих Майклов заботила проблема авторских прав, поскольку в Великобритании они принадлежали сэру Гарри Филдингу, который ревностно охранял свое сокровище. Он уже несколько раз не давал разрешения использовать музыку Кая Колмана, причем в одном случае уже был готов фильм с этой музыкой для показа по телевидению. Но проблему они благополучно разрешили, и сэр Гарри благословил их и даже пожелал всего наилучшего. Теперь путь был открыт. Позднее Майкл Крауфорд признавался, что у него голова тоже шла кругом. Его так захватили эти приготовления, что хотелось уже только этим и заниматься. Так они приступили к подготовке новой программы, которая могла бы сравниться с «Маком и Мейбл».
К тому времени, как стали записывать музыку на студии, Крис и Джейн были в Оберстдорфе. С собой они взяли пленку с музыкой «Барнума» в исполнении Майкла Рида на рояле. Теперь они уже могли по кусочкам составлять будущую программу. А когда пришло время кому-то из них лететь домой за студийной записью, выбор пал на Джейн.
Крис.
«В смысле музыки мне легче угодить. Джейн же более критична в этом отношении. Она знает точно, какая нужна музыка, в то время как я сразу же решаю; «Ну, это может сойти».
Джейн остановилась в доме у Бетти Каллауэй в Бей-консфилде, очень удобно расположенном рядом с лондонским аэропортом, а наутро они вдвоем отправились в студию. Там их уже ждал оживленный Майкл Крауфорд. Тот день надолго остался у Джейн в памяти.
Джейн.
«Я была ошеломлена. В студии находилось около двенадцати музыкантов, и все они только и ждали моих приказаний. Из меня тут же сделали очень важную персону, каждое желание которой должно быть немедленно исполнено. Но на самом деле командовал всеми Майкл Рид. Записывали по отдельности сначала скрипки, потом— рояль, затем — ударные инструменты. Я слушала и никак не могла представить, что же в конце концов у них получится. Каждый раз, когда Майкл спрашивал, пойдет ли это, мне становилось не по себе. Некоторые куски можно было легко представить, например медленную часть, где играют только два инструмента, но в других местах на той начальной стадии, я ничего не могла понять. А Майкл все спрашивал: «Ну, как тебе это?», и мне иногда было трудно отвечать, не показав невежества в этой области, в которой, как он считал, я разбираюсь.
Это заняло больше времени, чем мы думали, и нам пришлось еще раз встретиться в студии на следующий день, чтобы отрегулировать стереофоническое звучание с записи разных пленок. Прослушав готовую запись, я была поражена — так волшебно звучала музыка. Мы до сих пор не знаем, как благодарить Майкла Рида за все, что он сделал для нас. Он провел в студии часов восемь в первый день и четыре или пять — во второй, не говоря уже о других заботах, выпавших на его долю. Он стремился довести запись до совершенства и часто дорабатывал шероховатости, даже когда я говорила, что меня все устраивает».
Джейн, выходя из студии звукозаписи, была вне себя от счастья. В руках она держала две кассеты: одну — для себя, другую — для Майкла Крауфорда, которую она и доставила в тот же день в «Палладиум». Даже на стареньком магнитофоне, который Майкл держал у себя в гримерной, «Барнум на льду», такое официальное название получила пьеса, звучал, по словам Джейн, бесподобно. Но почему же Майкл Крауфорд, у которого и своих забот было достаточно, с таким участием отнесся к Крису и Джейн и так помог им?
Майкл Крауфорд.
«Кроме того, что я восхищаюсь ими как исполнителями, мне очень нравится их преданность своему делу. Они обаятельные люди, и мы как-то сразу пришлись друг другу по душе. А это было не просто, ведь мы познакомились у меня в гримерной сразу же после представления, когда все были чрезмерно взбудоражены.
Я не совсем уверен, что «преданность делу» именно те слова. То же самое будет, если я назову их фанатиками, а ведь это звучит оскорбительно по отношению к тем, кто получает от своего занятия радость. Они во всем стремятся достичь совершенства, без этого бы они растеряли весь свой талант. Прекрасно, когда есть и решимость и желание быть первым. Работать с ними было для меня удовольствие».
Крис встречал Джейн с Бетти в аэропорту в Мюнхене и не мог дождаться момента, когда, бросив багаж в машину, он сможет вставить кассету в магнитофон. Все два часа езды до Оберстдорфа они вновь и вновь ставили ее сначала, обсуждая в деталях каждую часть.
Крис.
«Мне эта запись очень понравилась. Правда, она существенно отличалась от первоначального варианта, исполненного на рояле. После полутора месяцев тренировок мы практически уже выстроили танец. Слушая новую запись, я мысленно прокручивал все и понял, что нужно вносить некоторые изменения. Джейн конечно же догадывалась, о чем я думаю, и ждала, как я отреагирую. Но меня это не особенно встревожило. Более серьезным оказалось то, что пленка звучала вместо 4 минут, соответствующих требованиям Международной федерации фигурного катания, 4 минуты 10 секунд. Уже на чатке мы сократили ее до 4 минут 8 секунд. Возможно, это покажется ничтожно малым, но для нас это была очень большая разница. В наших интересах было сделать запись короче, иначе нам бы грозили штрафные очки».
Когда они прослушали музыку на катке в Оберстдор-фе, неожиданно возникла еще одна проблема. Оказалось, что через громкоговорители музыка звучала глухо. Джейн не смогла выявить это в студии, в машине тоже было незаметно, но здесь, на стадионе, из-за его огромного размера звук, казалось, колебался, то нарастая, то исчезая совсем. Можно понять отчаяние Джейн, которая столько сил и времени потратила в Лондоне, чтобы записать эту пленку. Она летела в Оберстдорф в полной уверенности, что их надежды сбылись, и тут вдруг такое разочарование. Оно, однако, длилось недолго, телефонный звонок Майклу Риду вернул им спокойствие. Баланс на пленке можно было легко переделать, как только они вернутся домой, но для этого потребуется еще четыре часа работы.
Новая пленка была подготовлена, когда они ненадолго вернулись домой. Их пригласили принять участие в показательных выступлениях фигуристов в городе Борне-маут. Когда выступали Крис и Джейн, все билеты до единого были распроданы. Однако они смогли выступить только 4 раза (из 6 запланированных) из-за нелепого происшествия, случившегося с Крисом по пути на каток. Он сильно ударил правую ногу, споткнувшись о неровный камень на мостовой. Джейн не выказала особой жалости (у них обоих не очень большой запас терпимости, когда другой получает травму). Ее скорее рассмешил вид Криса, запрыгавшего на одной ноге. Джейн.
«Я решила его разыграть и предложила позвонить в больницу для того, чтобы договориться сделать рентген. Я думала, он откажется, но он тут же согласился. Тут я поняла, что с ним произошло что-то серьезное».
Оказалось, что это не просто растяжение, как вначале решили Крис и Джейн, а трещина длинной кости, идущей к мизинцу. В местной больнице ногу не только перебинтовали, но и дали костыли. Крису сказали, что он не сможет кататься в течение месяца и конечно же не войдет в форму ко времени предложенной поездки в Мор-зин (Италия), где они должны были участвовать в показательных выступлениях, а затем остаться там для тренировок. Но через неделю Крис отбросил костыли в сторону, а по прошествии 12 дней осторожно вышел на лед. Это был самый длительный перерыв в тренировках за все время их катания вместе. Травма, однако, совсем не волновала Бетти Каллауэй. Она знала, как много они потрудились над «Барнумом», и считала, что неожиданный отдых им только на пользу.
Этот перерыв дал им возможность заняться разработкой танца в ритме рок-н-ролла. В том, 1982 году Международный союз фигурного катания предложил фигуристам его в качестве оригинального. В разъяснении говорилось, что никаких ограничений в отношении ритма сделано не будет, поскольку большая часть музыки в ритме рок-н-ролла идет в вокальном сопровождении и поэтому найти хорошую пьесу непросто. Этот танец мог включать в себя элементы и музыку джаза и свинга. Комитет по спортивным танцам на льду не собирался давать рекомендации фигуристам. Тут должна была проявиться их фантазия.
Крис и Джейн включали элементы джаза в свои предыдущие произвольные выступления и решили, что рок-н-ролл будет делом пустяковым, но все оказалось не так просто. У них возникло несколько идей, но они никак не могли уложить их в схему танца. Как обычно, они не пошли по легкому пути, и, пожалуй, единственной мыслью, которая обнадеживала, была та, что чем сложнее им придется при подготовке танца, тем лучше окажется результат. За месяц, что они провели в Морзине, они отработали оригинальный танец и на две недели уехали в Оберстдорф.
Каток в Ноттингеме, на котором они впервые должны будут показать оба своих новых танца в ноябре на чемпионате страны, уже и короче, чем в Оберстдорфе. А в Морзине он примерно такого же размера, что и ноттин-гемский, и поэтому был идеальным местом для отработки схемы танца. Учитывая это, они его и выбрали для тренировок. Впоследствии схему танца легко можно было «расширить» для выступления на больших по размеру катках в Дортмунде на чемпионате Европы и в Хельсинки на чемпионате мира. В Оберстдорфе же они делали на льду отметки, чтобы обозначить примерную площадь катка в Ноттингеме. Крис считает, что лучше тренироваться на маленьком катке, частично из-за того, что дуги получаются круче. Если же с большого катка переходить на меньший, то надо вносить изменения, которые могут отрицательно сказаться на гармонии танца. Посторонний глаз, возможно, этого и не заметит, но сами фигуристы обнаружат даже незначительные отклонения от нормы.
Крис.
«После тренировок на большом катке нам нужно несколько дней, чтобы освоиться на малом. Только спустя неделю или полторы мы начинаем кататься «в стороны» так же, как и на большом катке, и все равно не выходим за рамки маленького. Эту тонкость сложно объяснить».
Их поиски музыки для рок-н-ролла, казалось, зашли в тупик, когда им предложили посмотреть музыкальное шоу из цикла передач лондонского телевидения «Песни и танцы». В передаче использовались музыка Эндрю Ллойда Вебера, в первой ее части выступал певец Мар-ти Уэбб, а во второй — танцовщик Вейн Слип. Шоу уже подходило к концу, когда Слип и его группа вдруг начали танцевать рок-н-ролл под музыку Паганини в оранжи-ровке Ллойда Вебера. Через несколько секунд Крис и Джейн переглянулись, обменялись многозначительными взглядами. Это было именно то, что они искали,— незнакомая пьеса, без вокального сопровождения, сделанная словно по заказу. Впоследствии она еще больше им понравилась. К тому времени запись передачи еще не была готова, а это означало, что вряд ли другая пара могла выбрать эту же музыку.
Близились соревнования в Ричмонде, но Бетти и наши фигуристы уже решили, что на этой стадии еще рано менять «Мака и Мейбл» на «Барнума». Они знали, что весь мир фигурного катания гадает, что же еще, более лучшее они найдут на замену «Маку и Мейбл», и им не хотелось раскрывать свою тайну за полгода до чемпионата мира. Три успешных выступления за один сезон — больше чем достаточно. Как бы там ни было, и произвольный и оригинальный танцы были очень сложны как в технике исполнения, так и просто в физическом отношении, и к соревнованиям в Ричмонде они могли не успеть подготовиться. Зрителям придется довольствоваться их «Маком и Мейбл», композициями «Эстер и Роджерс», «Поцелуй меня, Кэт» и впечатляющей румбой.
Крис.
«То, что раньше мы стремились вырваться вперед, с одной стороны, было очень хорошо для нас, а с другой — немного страшно. Ни один спортсмен не скажет всерьез, что ему не надо сейчас выступить лучше, чем в прошлый раз. Дайли Томпсон, например, каждый раз старается улучшить свой собственный рекорд в десятиборье, не обращая внимания на то, что соперники часто намного слабее его.
У нас же все по-другому. Нашу программу не измерить ни линейкой, ни секундомером. Это все равно что оценить выступление актера. Нам нельзя думать: «Вот оно, лучше уже невозможно», потому что если поработать, то можно сделать еще хоть чуть-чуть, но лучше. О некоторых фигуристах говорят, что они внесли в спорт что-то свое, новое, как, например, Джон Карри, Моисеева и Миненков, Пахомова и Горшков, Роднина и Зайцев. Должно быть, очень приятно, если ты, уходя из спорта, можешь сказать себе, что ты оставил о себе память. Это и есть наша высшая цель».
Той зимой 1982 года Ассоциация спортивных писателей присудила им титул «Кодланда года». Это было весомым успехом, поскольку многие члены этой организации вообще не считают спортом фигурное катание, а спортивные танцы на льду в особенности. По их мнению, спортом нельзя считать ту деятельность, где результаты оцениваются лишь мнением людей. В лучшем случае, это лишь мнение одного человека против мнения другого. Этим писателям надо, чтобы всегда под рукой был секундомер или линейка, или же запись с количеством забитых голов и набранных очков.
Фигурному катанию, однако, принадлежит в истории спорта почетное место. Оно было включено в программу II Олимпийских игр в Париже в 1900 году. Спортивные танцы на льду появились гораздо позднее и впервые были включены в программу Олимпийских Игр в 1976 году. С тех пор они постепенно стали оттеснять в сторону даже парное катание,
До чемпионата Великобритании 1982 года оставались считанные дни. Завеса тайны над «Барнумом», казалось, становилась все плотнее. Они с самого начала не очень-то собирались скрываться от любопытных глаз, но и никогда и нигде не рассказывали о новом танце. То, что они тренировались в Оберстдорфе и Морзине, способствовало их уединению, а к открытию сезона они уже привыкли уходить от всех вопросов относительно своей новой программы. Они решили, что раскроют секрет только в последнюю минуту.
За день до чемпионата они организовали пресс-конференцию, на которую вместо приглашенных двух-трех репортеров, постоянно писавших о фигуристах, вдруг ввалилась целая толпа журналистов. Целью пресс-конференции было объяснить, что будут представлять из себя их произвольный и оригинальный танцы, и публично поблагодарить двух Майклов, Крауфорда и Рида, за помощь, оказанную фигуристам. О фотографиях позаботился пресс-агент Крауфорда, и, таким образом, чемпионат Великобритании 1982 года начался с невиданной по масштабу для фигурного катания рекламы.
Крис и Джейн часто вспоминают, как Майкл Крау-форд, приехав в Питерборо, участвовал в подготовке произвольного танца. Выступать в его присутствии Крису и Джейн казалось страшновато. Они впервые показывали «Барнума», и все это немного походило на первое в жизни выступление на сцене. Даже их первый показ «Макка и Мейбл» Мэри Парри и Рою Мейсону по психологическому напряжению не шел ни в какое сравнение с этим выступлением.
К этому времени они уже так долго занимались «Барнумом», что их способность критически оценить танец притупилась и им был нужен взгляд со стороны, свежее мнение постороннего, увидевшего танец впервые. Они остались очень довольны реакцией, поскольку восторг Крауфорда был неподделен.
В первый же день чемпионата Крис, Джейн и Бетти Каллауэй продемонстрировали отход от традиций, что явилось новым доказательством оригинальности их мышления. Они пришли к выводу, что и в обязательных танцах должна присутствовать небольшая доля индивидуальности, несмотря на всю строгость правил, установленных
Международным союзом фигурного катания. Они не только внесли небольшие изменения в равенсбургский вальс и аргентинское танго, но и заменили переходы от одной части к следующей в каждом танце. Таким образом они надеялись сделать свою программу выразительной, интересной для зрителя. Правда, за артистизм их оценки поднялись до уровня 5,9 (6,0 в обязательных танцах не выставляется), а за технику исполнения упали до 5,5, как и в 1981 году. Однако если в прошлом году они получили восемь оценок 5,5, то сейчас — только одну.
Затем Крис и Джейн с блеском исполнили оригинальный танец — свой рок-н-ролл.
Джейн.
«Мы больше волновались за оригинальный, чем за произвольный танец, поскольку он сложнее как в технике исполнения, так и в физическом отношении. В нем не было ни одного медленного отрезка, и ни один наш оригинальный танец до этого не включал в себя три с половиной минуты такого стремительного катания. Трех минут для оригинального танца вполне достаточно, но мы не нашли мест, которые бы можно было вырезать, поэтому так и не смогли его сократить. Во время его исполнения мы не могли даже перевести дыхание, надо было двигаться и двигаться без перерыва. Так был исполнен наш самый лучший оригинальный танец. Его великолепно встретила публика, может быть, потому, что работали мы над ним с удовольствием».
В процессе работы над оригинальным танцем им надо было преодолеть два препятствия. Первое — сложность задачи, которую они поставили перед собой, а второе — огромную физическую нагрузку. Сначала они отрабатывали отдельные части танца, а потом соединяли их вместе. Так они подготовили половину первой части, потом отшлифовали вторую, и затем им оставалось, по словам Криса, «отмолотить всю часть целиком». В конце концов они ее закончили и перешли к отработке всего танца. Они обнаружили, что, закончив первые две части, они оба почти автоматически на одном дыхании проработали и третью.
После показа своего танца в Питерборо на тренировках они услышали польстившие им оценки их блестящей композиции, но были и критические замечания относительно синхронности. Это их не очень беспокоило, поскольку они знали, что на чемпионатах, в начале недели тренировок, они обычно обгоняют самих себя, создавая впечатление, что музыка от них отстает. Однако в течение одного-двух дней они подстраиваются под музыку. В танце особенно подчеркивалась гибкость рук и плеч Джейн. В ключевом элементе точно в центре катка Крис буквально «выкручивает» Джейн, которая почти лежит на льду. Это было шедевром изобретательности, находкой, точно отвечающей характеру рок-н-ролла, и требовало исключительной скоординированности движений, поскольку Джейн касалась льда левым коньком точно в ритм музыки. Удовлетворил ли их конечный результат?
Крис.
«Конечно же да. Для большинства этот танец не станет, если хотите, классикой, как, например, блюз из программы прошлого сезона. Здесь все по-другому, что еще раз подтверждает, как хотелось бы нам думать, нашу разносторонность. Для быстрого оригинального танца критерием совершенства является техника исполнения, то, насколько трудным и интересным удалось его сделать. Мне кажется, что про нас никто не сможет сказать, что мы просто откатались».
При подготовке костюмов фигуристам для оригинального танца Кертни Джоунзу пришлось принять во внимание один документ Международного союза фигурного катания, который гласит: «Естественно, что фигуристы стараются выступать в таких костюмах, которые помогали бы создавать нужное настроение. Это понятно и приемлемо, но мы проводим спортивные состязания, а не показательные выступления или шоу на льду. Согласно правилу костюм должен быть скромным и достойным». Джоунз облек их обоих в простые тенниски с инициалами «К. Д.» не в качестве саморекламы модельера, а для определения личности танцора, как обычно делалось в то время, когда рок-н-ролл звучал на каждой танцевальной площадке. На шее у каждого был повязан красный шарф. Костюм Криса дополняли черные брюки, а Джейн украшала пышная черная юбочка, из-под которой виднелись кружева белой нижней юбки.
У судей было почти полное единодушие, за исключением некоторых замечаний относительно музыки. Лишь трое из них поставили оценки ниже 5,9, Кертни Джоунз поставил 5,8 за артистизм, а Бренда Лонг и Рой Мейсон — 6,0.
Но если бы все так же хорошо и закончилось в тот вечер... Произвольный танец вовсе не был полным провалом, всего лишь отходом от абсолютного совершенства, которого они требовали от себя, но это задело их чувство собственного достоинства.
Они оба выступали з белых костюмах: на шее у Криса был повязан сверкающий голубой галстук, такого же голубого цвета были ленты на талии Джейн. Ее шею украшала черная бархатная ленточка. Они были сама элегантность. Выступление тоже можно было бы назвать великолепным — все оно было насыщено атмосферой цирка: вы сразу же узнавали и жонглеров и бесстрашных акробатов на проволоке, и летающих гимнастов. Между цирковыми зарисовками были вставлены трюковые номера, напоминающие выступление клоунов.
За исключением одного раза, когда Джейн споткнулась, выступление прошло гладко и было встречено громом аплодисментов. Ни одна из 18 оценок не была ниже 5,9, и даже была выставлена одна 6,0. Все это стало возможным только благодаря тщательной подготовке и упорным тренировкам. Платье Джейн, перед выступлением сидевшее на ней как влитое, после четырех минут акробатических трюков грозило соскользнуть с плеч. Однако это выступление огорчило их независимо от того, как бы высоко его ни оценили судьи и публика.
Крис.
«Тогда не все получилось, как надо. Если обычно мы уверенно проходили даже по узкому бортику, то сейчас, пошатываясь, мы старались просто удержаться на ногах. Мне тогда показалось, что один из элементов «Бар-нума» стал легкой пародией на нас самих: идя по проволоке над бездной, Джейн теряет равновесие и я бросаюсь на помощь, удерживая ее от падения».
Под впечатлением выступления чемпионам было трудно казаться веселыми на приеме, устроенном в тот вечер. Их настроение еще больше ухудшилось из-за того, что им не удалось ,связаться с Майклом Крауфордом, чтобы обменяться мнениями, а нужно было ждать утра. После своего представления Майкл торопился к себе в гримерную, чтобы посмотреть прямую трансляцию их выступления. Он не разделял их минорного настроения, а, наоборот, ему не терпелось сразу же начать дорабатывать танец, возможно не поняв сразу, что им надо было немного прийти в себя.
Единственной шероховатости, допущенной Джейн, оказалось достаточно, чтобы получить лишь одну оценку 6,0, но в целом, судя по оценкам, жюри осталось довольно увиденным.
От зрителей Крис и Джейн получили несколько трогательных подарков. Например, одна зрительница прислала пару голубков — белые костюмы Криса и Джейн и легкость их движений на льду оставили у нее образ двух летящих в небе птиц. Среди других подарков был клоун, одетый в белый костюм с голубой оборкой, такой же, что у Джейн на платье, и маленькая надушенная куколка-арлекин, чтобы класть ее в шкаф для запаха. Они с радостью рассылали письма с благодарностями за подарки, хотя объем корреспонденции рос с каждым днем. Ответить на письма с просьбой прислать фотографии с автографом еще можно было, однако некоторые просили ответить на вопросы о стиле катания, музыке и так далее. Они отнимали много времени и сил у Джейн, исполнявшей роль секретаря.
В ноябре 1982 года была выпущена грампластинка с записью музыки «Мак и Мейбл», а на обложке красовалась фотография Криса и Джейн. Было также выпущено вскоре издание альбома с фотографиями их выступлений. Это пользующееся успехом издание, несомненно, говорило об их популярности. В декабре зрители Би-би-си присудили им титул «Команды года», и таким образом Крис и Джейн получили признание не только профессиональных критиков, но и любителей фигурного катания.
В целях рекламы Би-би-си превратила одну из своих студий в небольшой каток, оказавшийся теперь по соседству со студией для записи передач из серии «Спортивное обозрение 1982 года». Хоть каток был маленьких размеров и не давал Крису и Джейн как следует развернуться, на нем хватило места для исполнения нескольких отрывков, взятых преимущественно из их рок-н-ролла.
Год заканчивался, впереди был месяц еще более серьезной работы — подготовки к чемпионату Европы в Дортмунде, который должен был состояться в начале февраля 1983 года.
|
