 Больше всего Крису нравилась в соревнованиях та их стадия, когда обязательные танцы уже позади (оригинальный тоже считается обязательным, хотя схема катания для него не устанавливается) и остается исполнить лишь произвольный. Крис и Джейн уже предчувствовали победу, не боясь, что суровая действительность может разбить их надежды. Случается, правда, довольно редко, что сложившаяся расстановка пар в турнирной таблице после оригинального танца меняется. Всего лишь год назад, когда чемпионами мира стали Регоци и Шал-лаи, именно так и получилось, но это был чуть ли не единственный случай. Однако всегда возможны неожиданности, к тому же в том 1980 году изменились правила подсчета результатов. Если прежде оценки за произвольный танец складывали с остальными, и каждый судья давал свой вариант расстановки мест, оценивая пары по всем видам программы, то теперь победителем считалась пара, набравшая пять 1-х мест (из девяти возможных). Если к такому результату не приходила ни одна пара, то в расчет принимались 2-е места, и т. д. При данном подсчете результатов Крису и Джейн можно было бы не волноваться, так как они обогнали Моисееву и Миненкова на 0,9 балла у одного судьи, 0,6 балла — у второго, 0,5 — у третьего и 0,4 — у двух остальных. Советская пара могла сравняться с Торвилл и Дином по количеству очков только в случае их полного провала в произвольном танце.
Однако при новой системе подсчета результатов обязательное и произвольное выступления рассматриваются как два отдельных вида программы. Если за эти две части программы обе пары набрали одинаковое количество очков, то из них побеждает пара с лучшими оценками за произвольное выступление. В соответствии с этим правилом (оно действительно до сих пор с небольшими уточнениями) пара, занявшая 1-е место, получает 1 очко, 2-е — 2 очка и т. д. Теперь, не принимая во внимание оценки других пар в Инсбруке, предположим, что Моисеева и Миненков победили в произвольном танце (пусть даже с минимальным превосходством). В этом случае они получают 1 очко за произвольное выступление (в общей сложности 3 очка), а англичане 2 очка (3 очка в общем итоге). Тогда победителями объявляются советские фигуристы, так как у них лучшие результаты в произвольном танце. Крис и Джейн, победив в четырех из шести танцев, все равно оказались бы на 2-м месте. Обязательные выступления, казалось, в таком случае уже не имели особого значения. Если учесть также и то, что произвольное выступление всегда было «коньком» Моисеевой и Миненкова, имевших за плечами огромный опыт, то станет понятным, почему пара из Ноттингема настроилась, в конце концов, на серебряные медали, хотя, собираясь в Инсбрук, они даже не могли и мечтать об этом.
Джейн.
«Мы не могли позволить себе пораженческие настроения и готовились выступить в тот вечер не меньше чем на 101 процент».
Торвилл и Дин не боялись конкуренции ни с чьей стороны, кроме Моисеевой и Миненкова. В последующие годы возникнет угроза проиграть еще одной советской паре — Наталье Бестемьяновой и Андрею Букину, но тогда, в 1980 году, они были еще мало известны.
Крису, к его радости, не предоставили в Инсбруке одноместного номера — ему всегда был нужен сосед, с которым можно было бы время от времени поговорить не только о фигурном катании («...ведь ты сам уже ни о чем другом думать не можешь. Нужно немного отвлечься, поболтать о том о сем»). На этот раз Крис делил комнату со Стефеном Уильямсом, бронзовым призером чемпионата Великобритании. А его партнерша Венди Сешенс оказалась в номере вместе с Джейн. Крис и Стефен коротали время до выступлений в комнатах девушек. Го^ ворила в основном Венди. У нее был сильный бирмингемский акцент. Иногда она замолкала и задумчиво смотрела по сторонам. Ей и Стефену тоже предстояло выдержать серьезный экзамен — они впервые принимали участие в чемпионате Европы и тоже возлагали большие надежды на свое выступление с произвольным танцем.
В тот день время тянулось необычайно медленно. Гостиница потихоньку пустела, и, в конце концов, в ней остались только фигуристы, выступавшие в последней группе. Они старались не попадаться друг другу на глаза, чтобы избежать обмена вымученными приветствиями и любезностями.
Обычно Крис и Джейн выезжали из гостиницы за полтора часа до начала выступления. И на этот раз они не изменили своим привычкам. Приехав на стадион, они, как всегда, зашли в буфет (Джейн заказала традиционный кусок пирога, а Крис—чашку кофе) и понаблюдали за выступлениями фигуристов. Затем Джейн покинула Криса, выбрала укромный уголок, чтобы сделать несколько упражнений для разминки. Больше до самого выступления они не видели друг друга,
Джейн приводила себя в порядок в женской раздевалке, где атмосфера всегда крайне наэлектризована. Девушки, выступив, не уходят оттуда и бродят со слезами горя или счастья на глазах — в зависимости от того, как они выступили.
В мужской раздевалке обстановка спокойнее. Здесь Крис, как и другие фигуристы, размялся: сделал несколько приседаний и наклонов, предназначенных скорее для снятия нервного напряжения. В это время Андрей Минен-ков в течение 15 минут истязал себя до изнеможения, пока по лицу не начал струиться пот.
 |
| Их первая совместная победа. Кубок Шеффилда 1976 года. |
Крис.
«Я помню, в Инсбруке, когда все приготовления к выступлению были уже закончены, у нас оставалось двадцать минут до выхода на лед, хотелось расслабиться, но вдруг осознал, что постоянно повторяю в уме шаг за шагом всю программу. Сейчас благодаря опыту я умею в такие минуты отвлечься. Но ни тогда, ни сейчас не могу ни с кем разговаривать. Поэтому когда я выхожу из раздевалки, то всегда смотрю вниз или куда-нибудь в сторону, чтобы не встретиться с кем-нибудь глазами. Иначе пришлось бы что-то говорить, а этого совсем не хочется. («Он не может в эти минуты говорить даже со мной»,— перебивает Джейн.) Говорят, что в глазах у меня в такой момент появляется отрешенное выражение. Может быть, со стороны виднее. Напряжение испытываю колоссальное, даже после стольких лет выступлений».
Итак, все было готово к выступлению. Вскоре Джейн появилась во всей красе: сережки на месте, волосы заново покрыты лаком, на лице свежая косметика, все совершенно безукоризненно — вплоть до замазанных черной краской гвоздиков на подошвах ботинок. Три медвежонка будут нести молчаливую вахту в сумке с принадлежностями для катания.
Крису тоже пришлось пройти через процедуру наложения грима. Мощный, отраженный льдом свет прожекторов стирает все краски с лица. Правда, он использовал грим крайне редко— на важнейших чемпионатах или при выступлениях по телевизору.
Крис и Джейн встретились, выходя из раздевалок. Идя ко льду, они даже словом не обмолвились, не коснулись друг друга рукой, словно вообще были не знакомы. Джейн вдруг показалось, что шнурки на коньках, которые она так тщательно затянула в раздевалке, таинственным образом ослабли. Бетти бросилась ей помогать и чуть не столкнулась с ней лбом.
Закончилось выступление последней пары из предыдущей группы. Крис аккуратно разложил у выхода на каток чехлы от коньков. А через минуту они с Джейн уже были на льду, где разминались и другие члены завершающей группы.
Но вот разминка кончилась, теперь надо было как-то убить время — те 15 минут, пока выступают предыдущие пары. Все это время Крис стоял в раздевалке, зажав уши ладонями. Ни в коем случае нельзя услышать ни единой оценки за выступление соперников. Джейн закрыла лицо руками, изо всех сил стараясь сосредоточиться на предстоящем выступлении. Вот в раздевалке появилась Моисеева и стала надевать спортивный костюм. Похолодев от ужаса, Джейн заметила, что лицо Ирины пылает. Неужели плохие новости для Криса и Джейн? Но на самом деле советскую пару расстроили недостаточно высокие оценки. За артистизм они, как и ожидалось, получили 5,9, но оценки за технику исполнения в среднем составили 5,7.
И вот настал черед английской пары. Джейн вдруг успокоилась, медленно вышла из раздевалки и у выхода на лед встретилась с Крисом. Вскоре они уже скользили по зеркальной поверхности, выписывая беспорядочные круги, пока судьи оценивали выступление предыдущей пары — Бестемьяновой и Букина.
Наконец объявили их имена. Крис и Джейн подъехали к месту, выбранному для начала произвольного танца, и приняли позу для начала танца. Внезапно, словно по команде, все на стадионе смолкло.
Джейн.
«Эта пауза — пара секунд до того, как зазвучит музыка,— самая неприятная. Хотя она длится не более мгновения, кажется, что время остановилось, и ты застыл в ожидании, гадая, не случится ли чего-нибудь непредвиденного. Для нас очень важно уловить первый такт музыки, потому что мы любим стремительное начало, оно производит сильное впечатление. И пока текут доли секунды, в голове у тебя проносится тысяча мыслей. А что если что-то случится с пленкой, или я не начну вовремя, или упаду, или один из нас сорвется из-за неожиданного шума? Конечно, мы всегда можем пропустить несколько тактов, прежде чем начать танцевать, но нам кажется, что тогда начало не произведет должного впечатления. Это очень напряженные мгновения, и даже сейчас, по прошествии времени, у меня замирает сердце, когда я о них вспоминаю».
Их выступление состояло из четырех частей: современного джазового танца, танца в восточном стиле, медленной чарующей румбы и финала в ритме свинга, так и называющегося «Свинг, свинг, свинг». Каждая часть программы исполнялась в своем стиле, и акценты были расставлены по-разному, да и вся программа отличалась от того, что они делали раньше. В то время в новую произвольную программу танцоры обычно включали часть старой. Торвилл и Дин никогда этого не делали, несмотря на то, что приходилось иногда отказываться от повторения самых оригинальных находок, доведенных до совершенства за долгие часы тренировок.
Произвольный танец был исполнен, превосходно. У Криса и Джейн были сомнения только насчет первой его части, которую было сложно исполнять физически, особенно боялась Джейн, потому что в одном месте она должна была очень сильно наклониться на повороте. Но они танцевали с таким вдохновением, что Джейн потом даже не могла вспомнить, как же все у нее получилось. Оглядываясь назад, они оба считали, что станцевали на пике своих возможностей, по крайней мере по тому времени. Когда они замерли в заключительной позе, все в них ликовало. Оценки еще не были объявлены, но они испытывали огромное удовлетворение. Их даже мало волновало, как судьи оценят их выступление.
Джейн.
«Не успели мы уйти со льда, как к нам подошла Бетти. Молодцы»,-—только и сказала она. Когда объявили оценки, мы никак не могли понять, кто же победил. Обычно можно определить победителя сразу по тем или иным показателям, но мы не знали оценок Моисеевой и Миненкова. Бетти казалось, что наши оценки выше, но она не была уверена и пошла навести справки. В это время к нам с радостной вестью подошла Кэрол Хейс, в прошлом пятикратная чемпионка мира из США, сейчас работающая на телевидении.
Комок подступил у меня к горлу, но я сдерживалась, пока не оказалась в раздевалке, где дала волю слезам. Крис утверждает, что он не проронил и слезинки, но я позволю себе этому не поверить. После такого колоссального нервного напряжения нам обоим нужна была разрядка»,
Крис уже не боялся, что столкнется с кем-нибудь из знакомых и ему придется о чем-то говорить. Пусть хоть весь мир соберется, он не побоится посмотреть всем в глаза, но лучше, чтобы это были не журналисты. Ни он, ни Джейн не знали, что рассказывать о себе, и облегченно вздохнули, когда им удалось увильнуть от прессы.
Во время церемонии награждения, по их собственному признанию, они чувствовали себя в отличие от более опытных фигуристов «не в своей тарелке».
Джейн.
«Нам казалось, что все это происходит не с нами и будто мы смотрим со стороны на какого-то своего хорошего знакомого. И тем не менее, стоя на пьедестале почета и глядя на поднимающийся по центральному флагштоку государственный флаг нашей страны, мы чувствовали огромную гордость. Я понимала, что миллионы зрителей видят это на экранах телевизоров. Надеюсь, что мои слова не прозвучат слишком громко, если скажу, что, когда все присутствующие на стадионе стоя приветствовали наш флаг, у меня было такое чувство, будто я сделала это не только для себя, но и для моей Родины. Я не плакала, но чувствовала, как на глаза навертываются слезы радости».
Телеграмма от Робина Казинса занимала почетное место среди поздравительных посланий, буквально хлынувших в их адрес, как только они вернулись в гостиницу.
Соревнования завершились, и все участники вдруг почувствовали себя раскованно и весело. У Джейн радостное чувство сохранилось и на следующее утро, у Криса же настроение заметно упало.
 |
| Доктор Ханс Роде (в центре) и физиотерапевт Клаус Беке проверяют состояние Джейн в ортопедической клинике в Оберсдорфе после ее падения в январе 1983 года |
Крис.
«Я почувствовал сильный спад. Вечером мы поздно легли, а наутро надо было идти на каток готовиться к показательным выступлениям, которые требуют большого напряжения. Обычно выступления танцоров устраивают вечером, после произвольного выступления фигуристок-одиночек, затем еще и на следующий день во второй половине проводятся общие показательные выступления. К этому времени ты уже накатался так, что просто нет сил. Телекомментаторы всегда заявляют, что с завершением соревнований для фигуристов наступает время, когда они могут расслабиться. Однако чаще всего с показательной программой выступать очень трудно. Если станцуешь средне, то зритель, который не видел самих соревнований, решит, что чемпионы ничего особенного из себя не представляют».
Джейн в принципе была с Крисом согласна, но сей-| час настроение у нее было прекрасное, и она даже с удо-| вольствием ждала показательных выступлений.
В традиционных показательных выступлениях, завер-шавших чемпионат Европы, Криса и Джейн попросили i выступить последними. Конечно, это было очень почет- I но, но невероятно сложно, ведь им пришлось танцевать после выступлений двух чемпионов Европы в других видах фигурного катания: талантливого советского фигуриста Игоря Бобрина, прекрасно исполнившего комический показательный танец и восторженно принятого публикой, и Денис Бильман, обаятельной фигуристки-акробатки из Швейцарии. Но они с таким блеском и виртуозностью исполнили свой показательный танец, что из публики даже кто-то выкрикнул: «Мы победили и в показательных». Такой всплеск английского патриотизма вполне понятен, ведь в течение десяти лет английских танцоров теснили советские фигуристы, безраздельно господствовавшие на всех международных соревнованиях.
Они уезжали из Инсбрука, унося с собой самые теплые воспоминания о нем.
Крис.
«С первого же дня нашего пребывания в Инсбруке мы знали, что каждый раз, выходя на лед, должны кататься безупречно. Я абсолютно уверен, что, посвятив все свое время тренировкам благодаря помощи городского совета, мы получили значительное преимущество. Результатом этой интенсивной работы стала победа на чемпионате Европы. Теперь мы можем соревноваться с лучшими фигуристами мира — мы доказали это, победив в честь Ноттингема и Великобритании».
В лондонском аэропорту Хитроу их встречали мэр Ноттингема и многочисленные журналисты, один из которых затронул вопрос о помощи, предоставляемой фигуристам советом города. Джейн отделалась малозначительной фразой, правда упомянув, что дотация не повлекла за собой повышения налогов.
Однако вскоре в газете «Ноттингем Ивнинг Пост» была опубликована статья, в которой к фигуристам обращалась их первый тренер Джанет Салисбери (Соубридж): «Возвращайтесь домой и тратьте деньги налогоплательщиков здесь». Далее Джанет писала: «То, чего добились Крис и Джейн, поистине замечательно, прямо как в сказке. Непонятно одно, кто же победил на чемпионате — Ноттингем или ФРГ, если фигуристы тренируются в Западной Германии на деньги налогоплательщиков Ноттингема? Они бросили работу, и это, несомненно, положительно повлияло на их результаты. Но они победили на чемпионате Европы не потому, что в последние шесть месяцев стали усиленно тренироваться. Как только они объединились в одну пару, я поняла, что им суждено стать чемпионами, и, по-моему, на следующих Олимпийских играх победят именно они. Но если сейчас они вернутся домой, в Ноттингем, то увидят, что жить и тренироваться здесь гораздо дешевле, чем в Германии. Мне кажется, они и в Англии могут получить для занятий все, что им необходимо, особенно сейчас, когда им не надо совмещать тренировки и работу».
В газете также было опубликовано заявление члена городского совета, лидера его консервативной фракции Джека Грина: Мы, безусловно, должны поздравить Тор-вилл и Дин с таким успехом, но я прошу их подумать сейчас о возвращении в Ноттингем. Во-первых, это сэкономило бы деньги налогоплательщиков, поскольку тогда фигуристам не пришлось бы тратить на жизнь столько, сколько в Германии. А во-вторых, я согласен с госпожой Салисбери, что им надо предоставить все возможности для тренировок здесь».
Противники Криса и Джейн говорили, что деньги налогоплательщиков нашли бы лучшее применение в других областях и что, вообще, тратить их надо только в Великобритании, предпочтительнее всего в Ноттингеме.
Однако разговоры о необходимости предоставить Крису и Джейн нормальные условия для тренировок оставались лишь красивыми фразами. Если бы им предложили дома такие же условия для занятий, как за границей, они, естественно, отказались бы от поездок в Оберстдорф. В Ноттингеме же по-прежнему их ждала одна перспектива — тренироваться по ночам.
Джейн.
«Когда бы нас ни приглашали в гости на коктейль, нам всегда приходилось пускаться в объяснения и отказываться, говоря, что вечером идем на тренировку. Нам никто не верил, потому что обычно это было уже около 9—Ю часов вечера. Мы говорили, что тренировка начинается в 23 часа, и все думали, что мы сошли с ума. Потом, когда появилась возможность тренироваться в Оберст-дорфе, кое-кто, казалось, решил, что мы там развлекаемся. В действительности там был не отдых, а очень тяжелая работа».
Собирая материал для книги о Торвилл и Дине, я как-то приехал в Оберстдорф. Было 7 часов утра, лил дождь, на улицах— ни души. Я заглянул на каток. Там никого не было, кроме двух наших преданных служителей спорта. Уже на ногах в такой ранний час, они, выбрав самый маленький каток из трех, находившихся под одной крышей, отрабатывали какие-то упражнения. Вдоль катка было установлено огромное зеркало, и они внимательно следили за каждым своим движением. Заметив малейшую неточность, они повторяли движение снова и снова, до тех пор, пока придраться становилось не к чему. Так они занимались четыре раза в день по полтора часа. «Свободное», как его можно назвать только в шутку, время Крис и Джейн проводили в тренировочном зале, отрабатывая новые движения. Шести недель в этом красивом местечке вполне хватало, и их опять тянуло домой, в Ноттингем. Так что у их родного города не было причин чувствовать себя забытым.
Ни один английский город не может предоставить фигуристам каток на 6 часов в день, в удобное для них время. Не найдется в Англии и катка или спортивного комплекса, включающего в себя тренировочный зал, сауну, бассейн, зеркало во всю длину льда, жилые помещения — и все под одной крышей. То, что они время от времени ездили в Обестдорф, никак не сказалось на размере дотации, поскольку все расчеты Крис и Джейн подали на рассмотрение до того, как возник вопрос о возможности тренироваться в Оберстдорфе.
Все разговоры о дотации, несомненно, их задевали и расстраивали. Вначале они хотели публично ответить на все претензии, предъявляемые им, но затем сочли, что делать этого не стоит.
Крис.
«Как только ты становишься известным независимо от того, в какой области, о тебе, как правило, начинают говорить и хорошее и плохое».
Их огорчала роль Джанет Соубридж в этом деле. Будь это другой человек, они восприняли бы такое поведение как проявление зависти, вызванной тем, что они добились успеха и без нее. Но Джанет они считали не способной на это, несмотря даже на то, что с тех пор, как расстались, она никогда не пыталась встретиться и они полностью прекратили отношения.
По возвращении домой английские фигуристы столкнулись и еще с одной проблемой. Еще в Инсбруке на тренировках у Криса побаливала нога. Правда, во время соревнований она его почти не тревожила — все мысли были о победе. Теперь он все же решил обратиться к врачу. Джейн.
«Однажды в Ноттингеме, когда мы вместе с пловчихой Шарон Дейвис готовили телевизионную передачу «Рассказ о мастерах» и прервали свою работу, чтобы пообедать, мы ждали Криса от врача. Настроение у всех присутствующих было прекрасное. Вдруг он появился и прервал наше веселье. Крис очень торжественно и трагично произнес: «Я не смогу сегодня кататься. У меня трещина в кости из-за перегрузок». -Он объявил об этом так, как не смог бы сделать Лоуренс Оливье — известный английский актер и режиссер, один из лучших исполнителей шекспировских ролей. Это известие меня совершенно вывело из себя.
С нами вместе за столом сидели работники телевидения, следовательно, в следующее же воскресенье это известие могло появиться в журнале «Новости мира». Мы же через две недели должны были выступать в Хартфорде на чемпионате мира. И сообщать громогласно о своей гравме было совершенно неразумно. Я готова была просто залезть под стол. Если бы это случилось со мной, то я сообщила бы все Крису так, чтобы никто не знал.
Крис конечно же впал в отчаяние. И все же мы отправились на чемпионат мира 1981 года».
По приезде в Хартфорд (США) они тренировались вполсилы, прекращая занятия, как только у Криса появлялась малейшая боль в ноге. В любом случае, по словам Криса, тренировки перед чемпионатом не более чем демонстрация себя судьям, чтобы добиться их расположения, а не доработать слабые места. Те, у кого они есть, скрывают их как только могут, в надежде, что на самом выступлении все обойдется. Во время Олимпийских игр в Инсбруке в 1976 году некоторые фигуристы ездили на тренировки в ФРГ в Гармиш-Партенкирхен (несколько часов езды на машине), чтобы укрыться от любопытных глаз. Тренировки прошли для Криса и Джейн успешно. С лезвиями коньков уже не было таких проблем, как в Инсбруке. Они быстро заканчивали разминку и скрывались, не вызывая никаких подозрений. Только Бетти Каллауэй и Джоан Уоллис, руководительница сборной, знали их тайну.
Они начали выступления на чемпионате танцем пасодобль. Это было самое слабое место их программы в Инсбруке. Настолько слабое, что Лоуренс Демми посоветовал им еще над ним поработать. Они выступали в числе последних, на искромсанном льду, танцевали очень осторожно.
Крис и Джейн, будучи чемпионами Европы, понимали, что их в Хартфорде должны считать претендентами на победу. После выступления в обязательной программе они оторвались далеко вперед от Моисеевой и Миненко-ва. Семеро судей из девяти отдали предпочтение им, и лишь один выставил обеим парам одинаковые оценки. С румбой все было по-другому. Хотя трое судей поставили им такие же оценки, что и советской паре, Крис и Джейн считали, что откатались очень хорошо.
Джейн.
«Румба — сложный танец, мы его любили, так как здесь нам с Крисом удается хорошо скоординировать движения, а это самое главное в этом танце. Судья из Франции Лизан Лорет поставила нам 5,9, небывалую оценку за обязательный танец. На следующий день нас, по крайней мере Криса, опять стали тревожить лезвия коньков. Наша команда прилетела в Америку задолго до начала соревнований, опасаясь опоздания самолета, и коньки у нас, несмотря на короткие тренировки, уже притупились. Мы их не затачивали: боялись, что незнакомый точильщик может их испортить. Никому в Хартфорде доверить их мы не решились. Крис забеспокоился уже всерьез во время тренировки вестминстерского вальса и даже пожаловался, что коньки чересчур скользят».
Несмотря на это, фигуристы были в превосходной форме и победили, выступая в вестминстерском вальсе, с еще большим преимуществом. Только один судья выставил им одинаковые оценки с Моисеевой и Миненхс-вым, остальные единодушно отдали предпочтение Дину и Торвилл. Когда они исполняют вальс, то особенно поражает слаженность их движений. Если специально последить за их головами, то видно, что они поднимаются и опускаются абсолютно синхронно. И вообще Крис и Джейн продемонстрировали прекрасную технику. Следует отметить, что практически весь обязательный танец состоит из петель. Петля же представляет собой всего-навсего дугу, выписанную сначала на одном ребре конька, а затем на другом. Крис и Джейн выписывают такие дуги совершенно синхронно. Обычно достичь этого можно лишь в том случае, если фигуристы очень хорошо подходят друг другу. Крис же и Джейн с самого начала совместных тренировок очень удачно сочетались благодаря общности взглядов и одинаковому стилю катания. Поэтому их мастерство так быстро совершенствовалось и с годами они достигли удивительной синхронности.
Большое значение имело и то, что Крис и Джейн работали всегда с необычайной самоотверженностью. Это просто счастливая игра случая, что они стали партнерами.
Шестеро судей из девяти присудили им победу за оригинальный танец (остальные высказались в пользу Моисеевой и Миненкова). Однако Крис и Джейн считали, что они выступили лучше, чем в Инсбруке. Судья из Франции Лорет, поставившая им 5,9 за вестминстерский вальс и румбу, сейчас отдала предпочтение советским фигуристам, но все равно поставила Криса и Джейн первыми по общим итогам, так же как и остальные восемь судей, даже Игорь Кабанов из Советского Союза.
Далее следовала произвольная программа.
Джейн.
«Она определенно получилась лучше, чем в Инсбруке, поскольку мы занимались ею дополнительно. По жеребьевке мы должны были выступать первыми — это было для нас не очень удачно. Когда из-за какой-то ошибки назначили повторную жеребьевку, мы стали надеяться, что на этот раз нам повезет больше. Однако все пары из последней группы вытянули те же места, что и раньше. Так нам всегда «везет» с жеребьевками. Конечно, с одной стороны, лучше выступить вначале, чтобы не сидеть и не трястись в раздевалке, но, с другой — из-за оценок предпочтительнее выступать в конце. В этом смысле в Хартфорде повезло Моисеевой и Миненкову.
Во время разминки Крис после первого же круга ушел со льда. Я перепугалась и стала воображать разные ужасы. На самом же деле оказалось, что он ступил на лед правой ногой, то есть не той, какой привык, и решил начать заново. Бетти же решила, что у Криса заболела нога. Но его нога все выдержала на этих соревнованиях, как и наша программа, показанная еще в Инсбруке. На этот раз мы танцевали с большей уверенностью. Принимали нас потрясающе, атмосфера была чудесная. Произвольные выступления проходили в последний день чемпионата, и весь стадион, вмещающий 15 тысяч зрителей, был заполнен до предела. Когда мы закончили выступление, я переоделась в спортивный костюм и, чтобы отвлечься от волнения хотя бы на 20 минут, пошла прогуляться среди киосков стадиона».
Крис, как обычно перед выступлением, отрешился от мира. Он сидел совершенно неподвижно в мужской раздевалке, отключившись, насколько возможно, от всего окружающего. Издалека он услышал, как дружно, словно один человек, стадион шумно вздохнул. Потом он узнал, что причиной этого было падение американской пары — Бламберг и Зайберта. Наверное, именно из-за этой ошибки они уступили 3-е место второй паре из Советского Союза Бестемьяновой и Букину.
Моисеева и Миненков завершили выступления, станцевав без обычного своего энтузиазма, вероятно, оценки Торвилл и ДиНа (девять 5,9 и 5,8) заставили их сложить оружие. Чтобы обойти англичан, им надо было получить не одну оценку 6,0.
До сих пор Крис и Джейн не могут вспомнить, каким образом они узнали, что впервые стали чемпионами мира. Джейн вспоминает, что Бетти чуть позже вошла в раздевалку и сказала: «Ну вот, зайки, все в порядке». Такое обращение настолько не вязалось с образом Бетти, что говорило о ее необычном состоянии. Новоиспеченные чемпионы почувствовали себя внутренне опустошенными.
Крис.
«В последнее время напряжение усилилось, и оно, естественно, отразилось на нас. Первый раз, когда мы выиграли, был действительно радостным, вторая же победа, в Хартфорде, была очень трудной. Возможно, тем, кто посмотрит на это с другой стороны, покажется, что терять нам было нечего. Знали б они!»
Джейн.
«После чемпионата мира, действительно, чувствуешь себя выжатой. В 1981 году я чуть было не сломалась. С начала чемпионата Европы до конца чемпионата мира прошло целых полтора месяца. Это очень много».
После чемпионата они отправились на несколько недель в турне по США, организованное Международным союзом фигурного катания. Радостное возбуждение вскоре спало, и они немного приуныли, чувствуя себя одиноко среди других фигуристов. Джейн скучала по Бетти, которая уехала домой, ей не хватало также компании Дебби Котрилл, чемпионки Великобритании, занявшей 4-е место на чемпионате мира. Ее тоже пригласили участвовать в турне, но она сама отказалась, считая свое показательное выступление недостаточно эффектным.
Когда наконец они вернулись домой, там их ждала огромная пачка писем. Теперь в Ноттингеме их узнавали на улицах, в их честь был дан прием. На радио и телевидении о них сделали несколько передач. В прессе больше не появлялись статьи о дотации. С победой их даже поздравило «Общество по охране лесов Ноттингема», которое заявило, что они помогли городу преодолеть разочарование, оставшееся после проигрыша английской футбольной команды в матче на Кубок Европы.
|
