 В этой главе мне хочется показать те трудности, с которыми приходится встречаться нам, фигуристам, выступая на международной арене. В истории, о которой пойдет речь ниже, предстанет пред изумленным любителем спорта то, что обычно маскируется, приглушается, в самом крайнем случае становится известным в завуалированном виде.
Как у каждой истории, так и у этой, есть своя предыстория. Она связана в какой-то мере с английскими традициями.
Англичане создали танцы на льду — и за это им спасибо! Но, создавая новый вид фигурного катания, они думали, вероятно, что его можно будет сохранить в неизменном виде — разве чуть-чуть улучшая иногда—на долгое время. Это и было их ошибкой. Ее первыми обнаружили знаменитые чехословацкие танцоры Ева и Павел Романовы, но тогда (в середине шестидесятых годов) многим казалось, что Ева и Павел лишь исключение из правила.
Когда чемпионами мира и Европы вновь стали англичане Диана Таулер и Бернард Форд, активные поклонники старой доброй английской школы вздохнули с облегчением. Но процесс обновления шел безостановочно: хотя Таулер и Форд были представителями типичной английской школы, но и они учли уроки Евы и Павла Романовых и продолжали развитие танцев на льду.
В 1970 году на чемпионате Европы в Ленинграде, после ухода Таулер и Форда в
профессионалы, Пахомова и Горшков стали чемпионами. Победа их была безупречной,
девять судей единогласно отдали ее моим ученикам.
На чемпионате же мира, как известно, нам пришлось гораздо труднее. Тяжелая борьба с американцами Джуди Швомейер и Джоном Сладки принесла Пахомовой и Горшкову преимущество в один голос. И это был голос... английского судьи!
Один из старейших деятелей фигурного катания сказал нам тогда: «У вас — сверхпрогресс. Это многим непонятно. Поэтому-то и встретили вас на этот раз так настороженно...»
Наша программа 1970 года была не похожа на те, что показывали танцоры на льду до сих пор. Мы считали, что она открывает новые перспективы и в постановке, и в изобретении новых технических приемов. Все выступление Пахомовой и Горшковым в Любляне было закономерно подготовлено нашими предыдущими программами. Любой внимательный наблюдатель легко мог это заметить.
Впрочем, вскоре мы поняли, что дело тут не в отсутствии обычной внимательности. Дело в самом подходе иных наблюдателей к новому стилю в танцах, к тому, что связан он с именами советских танцоров. Понимание этого появилось после очередных чемпионатов Европы и мира.
Мне не хочется углубляться в описание той ситуации, которая складывалась на чемпионате Европы в Цюрихе. Она была замечена не только специалистами. Ее прокомментировали многие журналисты. И сейчас я позволю себе привести отрывки из статей, появившихся в газетах.
Вначале отрывок из французской газеты «Экип»:
«Итак, вернемся к европейским соревнованиям по спортивным танцам на льду.
Ведь именно этот номер программы явился предлогом для конфликта между сторонниками
английской классической школы и сторонниками советской школы, явно более революционной
по тенденции, более эмоциональной и выразительной. Нельзя назвать иначе, как
экстравагантным, то, что произошло после того, как судейский вердикт в произвольной
программе отдал предпочтение Пахомовой — Горшкову над Анжеликой и Эрихом Бук.
А произошло следующее: многочисленные представители ФРГ обратились с претензиями
к члену международной судейской коллегии француженке Лизиан Лерэ. Они обвинили
госпожу Лерэ в том, что она-де заключила союз с «восточным блоком».
В действительности же г-жа Лерэ, чей авторитет и объективность не могут быть поставлены под сомнение, совершенно закономерно высказалась в пользу советской пары, оценив ее выступление в технике 5,8 и в артистизме — 5,9 балла против двух оценок 5,8 у представителей ФРГ.
Много шума поднялось вокруг баллов, поставленных за произвольную программу, в то время как нам представляются заниженными оценки советских спортсменов в обязательной программе. Нет сомнения, что советские спортсмены, да и не только они, поддерживают наметившуюся в последнее время тенденцию к освобождению от тех канонов, которые были введены в этот вид программы еще при его возникновении в Англии. Более того, советские спортсмены стараются избежать этих ограничений в произвольной программе, что им удается, причем, несомненно, в интересах спортивного танца.
То, что спортсмены ФРГ Анжелика и Эрих Бук могли заслужить более высокие оценки в обязательной программе, вполне допустимо, но нет никаких сомнений, что в произвольной их превзошли не только советские спортсмены, но и англичане Сьюзен Гетти и Рой Брэд-шоу.
Таким образом, если вдуматься, следовало бы подвергнуть критике не г-жу Лерэ, а западногерманского судью Вернца, англичанина Р. С. Хандсона и г-жу Маргарит Реллыптаб из Швейцарии, которые дали до смешного низкую, но с явным «политическим привкусом» оценку европейским чемпионам — 5,7.
А в статье под заголовком «Холодная война» Вл. Неделькович писал
в югославской газете «Спорт»:
«...Для тех, кто знает положение в фигурном катании, все теперь ясно.
В этом виде спорта, который из-за таких махинаций теряет всякий смысл и превращается
в трамплин для ухода в профессионалы, многим не нравится большое число медалей,
которые завоевывают представители социалистических стран. Если спортсмены СССР,
ГДР и ЧССР завоюют все медали, то ясно, что во многих западных странах перестанут
финансировать этот вид спорта, так как западные страны уже довольно давно устали
соревноваться с Востоком во многих областях спорта.
Советской танцевальной паре приходится бороться не только со своими противниками на льду, но и с некоторыми бесчестными судьями. Это нелегкая борьба... К сожалению, это не ново для фигурного катания.
Это является продолжением политики холодной войны. Это продолжение той самой политики, которая ставит своей целью помешать спортсменам ГДР носить на своей спортивной форме герб своей страны; которая дисквалифицирует штангистов из социалистических стран на первенстве мира в США, обвиняя их в принятии допинга (из-за того, что они завоевали большинство медалей)...
Все это не ново и не оригинально. Только очень печально, что в век электронно-вычислительных машин еще существуют арбитры, которые ставят свои оценки лишь на основании того, кто из какой страны приехал на соревнования...»
Да, блок в Цюрихе существовал. И этот блок был сколочен западногерманскими представителями против советских спортсменов.
И надо быть всегда к этому готовым. И надо быть готовым вести честную спортивную борьбу на таком уровне, который был бы недосягаемым для других; надо силой эстетического впечатления склонять на свою сторону колеблющихся, сомневающихся; надо вести борьбу, которая бы привела к новым преобразованиям в танцах на льду и открыла бы им дорогу на Олимпийские игры.
Чемпионат мира разыгрывался во Франции, в Лионе.
Мы помнили о борьбе, которая происходила на предыдущем чемпионате мира в Любляне, и понимали, что теперь, когда спор будут вести уже три пары, нам станет еще труднее. Отсюда вывод: никакой поблажки себе на тренировках, ни секунды, потраченной на льду зря. Новая программа была отшлифована до полного блеска. Мы даже пошли на некоторую перестраховку, изъяв те элементы, которые могли бы показаться судьям спорными с точки зрения правил, ограничивающих количество поддержек, прыжков и т. д. Мы не хотели дать судьям ни малейшей «зацепки». Но оказалось, что некоторые из них руководствуются совсем не правилами.
Судьи из США, Канады, ФРГ временами вообще не смотрели на лед. Они не отрывали
глаз от своих папок и вели мучительные расчеты — какие оценки надо поставить,
чтобы отодвинуть Пахомову и Горшкова на третье место. При этом они не замечали
технических огрехов у Бук — Бук и в произвольном и в оригинальном танцах, не
замечали, как прогрессировала английская пара — чемпионы Англии Сьюзен Гетти
и Рой Брэдшоу. Да и что можно увидеть и понять на ледяной арене, если в голове
у тебя мысли, связанные совсем не с анализом творчества фигуристов.
Мы в Лионе победили с преимуществом не слишком большим. Пять судей отдали нам первое место — и этого было достаточно. Остальные голоса, поданные за первое место, разделились между американцами и западными немцами. И надо же так случиться, что при сложном подсчете судейских голосов именно из-за блока, созданного американским арбитром с западногерманским судьей против советской пары, чемпионы США оказались лишь на третьем месте, хотя были значительно сильнее Бук — Бук. Вот как оборачивается иногда ход событий.
Французский судья г-жа Лерэ снова была в составе бригады арбитров. Она прибыла на соревнования за несколько часов до их начала, свободное время проводила в стороне от спортивных арен и старалась избежать каких бы то ни было контактов со всеми фигуристами и тренерами. За произвольный танец г-жа Лерэ поставила Пахомовой и Горшкову самый высокий балл и вывела их на первое место.
После награждения спортсменов г-жа Лерэ подождала чемпионов у кромки поля, поздравила их и через час уже мчалась в Париж к своему сыну. Г-жа Лерэ не желала больше слушать оскорбления руководителей западногерманской команды.
А во время показательных выступлений Пахомова и Горшков своим танцем «Вдоль по Питерской» вызвали овацию в зале. После их концертных номеров к нам подходили взволнованные французы, чтобы искренне поздравить за танцы, показанные в Лионе.
Если говорить по большому счету, то мы могли бы на сегодняшний день сделать
еще больше, если бы не инерция стиля, которая давит — нет, не на нас, а на тех,
кто определяет победителей! Мы могли бы вынести на обозрение еще больше технических,
постановочных находок, которые уже созрели, но с «опубликованием»
которых приходится пока повременить.
Обидно, что многое уже открытое нами остается только в нашем арсенале, а от этого ведь зависит общий прогресс дела, которому служим мы. А пока, не покладая рук, будем трудиться: создавать новые программы, изобретать новые элементы, укреплять советскую танцевальную школу, искать и воспитывать новые молодые таланты.
Чемпионаты мира и Европы 1970 и 1971 годов стали как бы водоразделом, за которым
осталась навсегда романтическая юность нашей ведущей пары. Суровая реальность
тяжелой борьбы не оставляет места для розовых иллюзий.
| 
