У истоков характера * Заводила коммунальной квартиры * Главное, чтобы родители выдержали! * Два брата, два помощника * Велосипед на веревочке * Передача чувств на расстояние
 С семьи начинается все, что есть у человека... Мы не открываем здесь никаких новых истин. Проблемы семьи и воспитания в ней обсуждались уже на заре человечества, будут обсуждаться в обозримом будущем неустанно. И каждое новое поколение, конечно, отыщет свои нюансы в этой давно знакомой теме.
И для нас, как и для каждого нормального человека, семья — понятие священное и чрезвычайно глубокое. Когда у нас появился сын, мы вообще стали гораздо больше думать о семьях, в которых выросли и стали прочно на ноги, о наших родителях. И многое из того, что когда-то прошло почти незамеченным, осталось в памяти мимолетным воспоминанием, зазвучало совсем по-новому, давая импульсы нашим сегодняшним поступкам.
Захотелось узнать о своих родителях больше, чем знали до сих пор. Посмотреть и на самих себя их глазами, чтобы, посмотрев так, получить возможность лучше понять, что же видит наш Сан Саныч в нас самих. Такой процесс познания делает нас человечнее, тоньше, контактнее.
Между прочим, знание — насколько это доступно — родителей своих учеников крайне необходимо педагогу вообще, а спортивному особенно. В фигурном катании тренеру обязательно надо быть знакомым с родителями, видеть их, знать их увлечения, характеры. Из этого вовсе не следует, что если у какого-нибудь папы характер дурной, то надо отказывать его сыну или дочери от места в секции. Вовсе нет. Но тренер, вооруженный знанием семьи своего ученика, быстро сможет — если понадобится — нейтрализовать неожиданные негативные процессы, и наоборот: ярче проявить все лучшие черты, которые заложены и семьей, и природой в его маленьком ученике.
Знакомство с нашими семьями, думаем, может заинтересовать и читателей этой книги. Хотя бы потому, что позволит лучше понять истоки наших характеров, нравственные стимулы, приводившие нас к тем или иным решениям...
Ира: Сколько себя помню, мои родители — Юлия Яковлевна и Константин Николаевич — никогда при нас, детях, не , «выясняли отношений». Моя сестра Валя чуть постарше меня. И она тоже ни разу не была свидетелем какой-нибудь ссоры между папой и мамой. Дискуссии бывали, конфликты — никогда. Вообще, наша семья всегда жила взаимовыручкой!
Папа у меня удивительно правильный человек. В годы моего детства военная служба требовала от него чуть ли не двадцати четырех часов в сутки. И все-таки он неизменно проверял мои дневники, следил за учебой и всегда ставил ее на первое место. Сначала школа — потом спорт! Сначала институт — потом спорт! Свою линию он вел удивительно последовательно, всегда определяя цели главные и второстепенные. И нам, своим дочерям, эту способность быстро схватывать суть событий, отделять злаки от плевел прививал настойчиво и разумно.
А вот мама у меня совсем другая. Она человек эмоциональный, сверхэнергичный, кипящий. Помню, как жили мы в большой коммунальной квартире. Соседей много, у всех дети. Мама в те годы не работала, и она организовывала для всех детей в квартире занятия музыкой, спортом. Часть маленьких обитателей «коммуналки» водила вместе со своими дочерьми на плавание, часть — на фигурное катание, на уроки музыки. Успевала всюду. В школе ее избрали председателем родительского комитета. Школа у меня была специальная, языковая, как теперь говорят. Учили мы немецкий язык, даже часть предметов проходила на немецком. Нагрузки у ребят были большие. И родительский комитет вместе с учителями делал все, чтобы ребята развивались гармонично.
Мне повезло тогда с учителями. В московской школе № 8 все они любили спорт и, что еще важнее, понимали его суть, его требования. В те времена спорт еще не был так молод, как сейчас. Тренировки не отрывали школьников от уроков. Я была одной из первых, кому пришлось еще в младших классах заниматься по индивидуальному расписанию. И все учителя охотно шли мне навстречу, часто оставались после уроков, чтобы позаниматься со мной индивидуально. Это были удивительно бескорыстные люди, не получавшие за свои дополнительные многие часы работы ни одной копейки. Я бы назвала их еще людьми, преданными идее, подлинными воспитателями, для которых в создании человека нет мелочей. Растворяясь в своих воспитанниках, они многократно переживали и вторую, и третью, и четвертую молодость... Не сомневаюсь, что и сегодня они молоды душой так же, как и двадцать лет назад.
Такая же молодость души и у моих родителей. Только проявляется она по-разному. Но суть — одна. И родилась она — в этом я абсолютно убеждена — в годы Великой Отечественной войны. И мама, и папа прошли войну с первого и до последнего дня в действующей армии, часто на передовой. Мама медсестрой участвовала еще в освобождении Западной Украины, а затем в войне с белофиннами. Словом, человеческого горя они повидали. И детского горя — самого страшного — тоже. Осталось оно у них в памяти на всю жизнь. И эта их активная доброта по отношению к детям — своим и чужим — заложена в тяжелые военные дни. Желание сделать детей счастливыми, конечно, самое сильное из всех их чувств. Подчеркиваю: оно никогда не концентрировалось только на своих дочерях.
Когда мы с Валей немножко подросли и стали самостоятельнее, мама снова пошла работать. С тех дней и трудится она во Всесоюзном институте педиатрии, отдавая себя полнот стью воспитанию детей. И ни о какой пенсии даже не думает.
Сейчас очень популярна физкультура семейная, когда дети, папы и мамы, дедушки и бабушки вместе выходят на старт соревнований. В нашей семье так было с незапамятных времен. Папа поставил нас на лыжи и на коньки, когда мы были совсем еще маленькими. И не просто поставил, а научил правильно двигаться, бегать. Он, человек военный, учил этому многие поколения молодых людей и свой армейский педагогический опыт очень тонко использовал в семейной физкультуре.
Папа научил, а мама приучила! Вот важнейшее двуедин-ство, вот в чем корень успеха. И, наверное, такое объединение и одновременно размежевание усилий является естественным.
Написав это, я вспомнила об одном очень показательном факте, связанном с тренировками юных фигуристов в той же школе ЦСКА, которую прошла я сама. В школу приводят своих детей многие вполне спортивные родители. Они сами в былые времена занимались каким-нибудь видом спорта, а теперь выбрали для своих детей тот, который более всего по душе. Начинаются занятия. Тренировки — ежедневные, иногда даже по два раза в день — требуют колоссальной самоотдачи. И не только от самих юных фигуристов, но и от их родителей, от их бабушек и дедушек. И оказывается, что если дети готовы к таким занятиям, то многие родители (бабушки или дедушки) на такую самоотверженность не способны. И с каждым новым месяцем увеличивается и увеличивается отсев из школы. И зачастую перестают посещать тренировки способные дети, которые могли бы вырасти в подлинных мастеров.
Такая ситуация, вероятно, характерна не только для школы ЦСКА, но и для многих других школ. Особенно в таком гигантском городе, как Москва: только одна дорога на каток иногда ведь забирает в одну сторону час, а то и больше.
Проблема это сложная, разносторонняя, но сейчас мне хочется выделить только одно: не всегда родители понимают всю тяжесть ответственности, которая ложится на их плечи, когда они приводят своего маленького ребенка в ту или иную секцию, фигурного катания прежде всего. И это непонимание родилось еще и потому, что обычно пишем и рассказываем мы о фигурном катании только в розово-золотистых тонах, оставляя вне поля зрения то, что составляет его соленую от пота суть...
Не знаю, правомерно ли такое сравнение, но что-то в судьбах мальчишек и девчонок, которые вынуждены были расстаться с любимым видом спорта (даже не на полпути, а после первых шагов), напоминает мне отношение некоторых взрослых к щенкам, вывезенным ими на дачу весной и брошенным там же на произвол судьбы осенью. Возможно, меня упрекнут в преувеличенности такой параллели, и тем не менее я позволю себе настаивать, что и в том, и в другом случае мы имеем дело со сходными деяниями, что обусловлено все это невысоким уровнем человеческой ответственности, отсутствием высоких нравственных начал.
Интересно, проследит ли когда-нибудь какой-нибудь ученый последствия такого вот отлучения от спорта? Во что в характере человека это выльется? Чем аукнется в его жизни? В жизни его детей или даже внуков?
Мои родители — люди волевые, целеустремленные, добрые, тактичные. И я не имею права быть другой!
Саша: В течение многих лет я знаком с родителями Иры. Они удивительно заботливые, хорошие люди, и я мечтаю, чтобы и наш маленький Саша был похож не только на нас с Ирой, но и на бабушку с дедушкой. И еще — на свою бабушку Галину Ивановну, мою маму, живущую в Ленинграде.
Нас — двое братьев. Я — старший, Андрей моложе на четыре года. Так уж получилось, что мать воспитывала нас одна. Сколько себя помню, работала она на двух работах, а иногда даже на трех. Никогда не жаловалась. Слова от нее грубого или унижающего не слышал за всю жизнь. Как трудно ни было, а не срывалась, умела всегда быть веселой, для своих детей — радостной. А это так много значит, особенно для мальчишек, которые к неудачникам и нытикам относятся по-особому.
Мы с Андреем свою мать даже маленькими не только любили, мы ее уважали и берегли как только могли. И если нужно было убрать квартиру, когда мать была без сил,— у нее были надежные помощники. Если нужно было помочь матери убрать во дворе огромного нашего старого дома,— мы не ждали особого напоминания или просьбы. В нашей семье забота друг о друге тоже рождалась органически, исходила из самого уклада нашей жизни. А уклад-то определяла мать. Она была и остается для меня олицетворением русской женщины, готовой на любое самопожертвование для блага своих детей.
А сейчас живу отдельно от нее. Мы пишем друг другу. Звоним. Она приезжает в Москву — очень ее тянет к внуку. Но я знаю еще, что очень сна тоскует по своему старшему сыну. И думаю, что и этим объясняется ее неиссякаемый интерес к фигурному катанию. Причем не телевизионному, чемпионскому, а фигурному катанию на самом низшем уровне. Мама любит ходить на соревнования начинающих фигуристов, которые проходят в Ленинграде.
Мама работает на заводе. Она по-прежнему полна энергии. Всегда в заботах, всегда в делах. Ей, наверное, молодые многие завидуют — еще бы, все мечты у женщины сбылись! Оба сына вышли в люди. Мой брат Андрей стал мастером цеха, он коммунист, работать, как все в нашем роду, умеет знатно. Помню, видел его портрет в журнале «Смена».
Смотрю я на маму иной раз, когда она разговаривает с Сан Санычем, а сам вспоминаю, как она меня снаряжала на каток, как ждала по вечерам с тренировок, с соревнований. Тот же голос, та же внутренняя уверенность, перед которой даже отчаянный шалун смиряется и становится шелковым.
Мама отвела меня на каток и, как ей ни было трудно, следила за каждым моим шагом — чтобы не пропускал, чтобы старался, чтобы был не хуже, чем другие. И к Андрюшке — так же. Он следом за мной всегда шел. Особенно в спорте. Я на каток, и он тоже. А матери спокойнее — оба сына при деле, оба не бегают по дворам. Она верила, что старший всегда присмотрит за младшим. Верила даже тогда, когда младший Давно уже стал самостоятельным. И начал искать свои пути и в спорте, и в жизни. Быть слабой копией брата в фигурном катании не захотел. Занимался акробатикой. Выступал в четверке. И здесь — вот уж характер! — был нижним в силовой четверке. На нем держались все «пирамиды». Крепким парнем вырос Андрей!
Положение" старшего брата очень многому учит в жизни. Когда рядом с тобой растет братишка, растет у тебя на глазах, растет вместе с тобой, доверяя тебе, прислоняясь к тебе в поисках защиты,— ты уже не сам по себе. Ты уже с самого раннего детства и воспитатель, и защитник, и друг, которому более слабый может поверять свои тайны, будучи совершенно уверенным, что ты его поймешь, поддержишь. Связь — прочнейшая — между братьями остается навсегда.
Я рассказываю о своем брате, вспоминаю множество историй из нашего детства и для того, чтобы лучше понять себя. Себя сегодняшнего, ставшего уже отцом. Себя сегодняшнего, по роду службы обязанного заниматься судьбами многих совсем еще юных спортсменов. Вновь и вновь ощущая себя и отцом, и старшим братом, стараюсь проникнуть в психику, характеры, делаю все, чтобы помочь ребятам укрепиться, найти себя, свое место в спорте и в жизни. Учусь этому сложному искусству ежедневно. И долго буду еще учиться. Наверное, всю жизнь...
Оборачиваюсь к прошлому и для того, чтобы лучше понимать и своего сына.
Сан Саныч сразу попал в прожектора славы, освещавшие его родителей. Уже в первые месяцы его стали снимать для телепередач. Корреспонденты в поисках эффектных кадров щелкали над ним фотоаппаратами беспрерывно: Сан Саныч делает первые шаги, Сан Саныч на льду, Сан Саныч за завтраком, на прогулке, с игрушками и т. д. и т. п. Он и сейчас не обделен вниманием окружающих, особенно женщин. Стоит только появиться где-нибудь с ним, как уже пошли «ахи» да «охи». И какой славненький, и какой быстренький. Если бы вокруг нас так иногда плясали, когда мы были маленькими, не знаем, в кого бы и выросли. И мы, конечно, стараемся ограждать мальчишку от излишнего внимания. Впрочем, и он сам уже, самостоятельно как-то, научился отмежевываться от чересчур назойливых взрослых.
Недавно мы отдыхали все вместе. Были на курорте. Солнце. Тепло. Море ласковое. Сан Саныч, как любой другой ребенок, бегает, шалит. Но, замечаем, все делает с головой. Если море тихое, заходит по пояс и дальше — ни-ни. Барахтается у берега — плавать еще не умеет, вода для него стихия пока чуждая.
С мальчишками и девчонками своего возраста знакомство сводит удивительно быстро. Отдыхала рядом с нами семья из ГДР, такая же по составу, как наша: мама, папа и сын. Языковый барьер дети одолели мгновенно. Стали играть — водой не разольешь. Слова общие сразу появились. Полный контакт.
Новый товарищ Саши — удивительно дисциплинированный. Папа говорит: «Пошли в воду!» — и только после этого мальчик идет купаться. Мы не могли упустить такого момента. Немецкий папа сказал своему сыну: «Эссен» — и он сразу же оставил все игры и пошел в столовую. А мы принялись объяснять Саше: вот какой дисциплинированный мальчик, сразу же слушает родителей, обедать идет без дополнительных напоминаний. А Сан Саныч вполне серьезно нам в ответ: «Ну, если бы и вы мне говорили так: «Эссен!»—я бы тоже всегда слушался!»
Однажды во время отдыха вдруг продемонстрировал детский максимализм. Вечером на прогулке подошла к нам незнакомая женщина и стала заговаривать с Сан Санычем. Минуту пытается вызвать его на разговор, другую, но чем больше говорит, тем больше хмурится и замыкается мальчик. Мы даже удивились — обычно он быстро и легко находит общий язык со всеми. Через несколько минут женщина отошла, наверное даже обиженная. Мы подождали немножко и спрашиваем:
— И не стыдно тебе, Саша? Что это ты вдруг таким молчуном заделался?
А он отвечает:
— Не могу я со всеми разговаривать...
Вот вам и новая задача... Что сказать сыну, как объяснить ему такую ситуацию? Спортивная слава родителей коснулась и его, но мы-то люди закаленные...
Мы рады, что растет сын человеком самостоятельным. Наверное, и сама жизнь делает его таким. Четыре месяца только исполнилось Сан Санычу, когда мы его оставили на бабушку с дедушкой и на сестру Валю в первый раз. (Не знаю, что и делали бы. без них, наши золотые награды олимпийского сезона — это и их награды!) Виделись в течение восьми месяцев только урывками. А когда вернулись после Олимпийских игр из Лейк-Плэсида, вошли в дом, он нас и не признал даже. Бабушка говорит: «Смотри, Сашенька, твои мама и папа приехали!», а он поглядывает на большой наш портрет, висящий на стене, и ручкой машет. Привык, что ему говорят: «Вот твои мама и папа». По фотографии нас знает, а так не признает.
Нас эта история тогда потрясла до глубины души, и мы дали себе слово делать все, чтобы как можно реже разлучаться надолго с Сан Санычем.
Вообще, появление на свет сына очень нас дисциплинировало. Ребенок заставил всю жизнь организовать по-новому. Тренировки стали намного интенсивнее и продуктивнее. Если раньше утренняя тренировка со всеми ее сложными элементами отбирала у нас полтора-два часа, то теперь мы тратили на ту же работу максимум час. Мы стали намного собраннее, внимательнее. Обоюдная чуткость в движениях стала необыкновенной. Мы торопились домой. У нас появилась новая великая цель. И каждый самый крохотный жизненный успех Сан Саныча вызывал у нас и восторг, и новый подъем сил.
Даже неудачные тренировки перестали выбивать из колеи. Заботы о маленьком сместили прежние акценты. И он очень тонко чувствовал наше состояние. Хотите верьте, хотите нет, но в решающие моменты между нами даже устанавливалось особое взаимопонимание. В день открытия Московского международного турнира мы приехали домой, чтобы отдохнуть перед стартом. И Сан Саныч спал больше положенного, чтобы не тревожить нас. Но стоило нам только удачно выступить и приехать домой, оставив позади напряжение и нервотрепку, как мальчишка угомониться не мог допоздна, нарушая все привычные графики.
В течение многих месяцев стоило нам только взяться за чемодан, как он тут же просыпался. Хотел нас провожать. Мы ему ничего не говорили о предстоящем отъезде, а даже если бы и говорили, вряд ли бы он что-нибудь понял. А вот душой — понимал. Как было бы хорошо, чтобы вот такую душевную чуткость смог бы он сохранить на всю свою жизнь!
Старое сравнение — подвижный как ртуть — полностью подходит к нашему сыну. Дедушка Константин Николаевич, когда остается с ним наедине, получает дополнительный и очень серьезный заряд бодрости. Года в два очень полюбился Сан Санычу велосипед. И такую скорость начал он развивать, что на бульваре за ним угнаться было просто невозможно. Пришлось дедушке проявить армейскую смекалку и привязать к велосипеду веревку, чтобы удерживать мальчишку.
Поэтому самое любимое место для велогонок у сына — Лужники с его широкими аллеями. Вообще, как и для нас, Лужники Сан Санычу что дом родной. Все знают, все привечают. А «баба Аня» — Анна Ильинична Синилкина — сразу мороженым потчует. Как тут не любить Лужники...
И ездит Сан Саныч в Лужники в охотку ныне регулярно, потому что мама здесь проводит тренировки со своими ребятами. Тут уж он вообще чувствует себя замечательно. Но ни разу не было случая, чтобы помешал, отвлек. Гуляет по трибунам, что-то напевает, смотрит, как катаются фигуристы, иногда и сам катается, стоит у кромки льда, когда что-нибудь особенно заинтересует. И только когда подает свой голос заливочная машина, готовясь выезжать на лед, бросается к маме и кричит: «Мама, уходи! Машина выезжает, задавить может!»
Не слишком удачно выступали в последнее время наши фигуристы из сборной команды страны. Посмотрел Сан Саныч телевизионные репортажи и сделал для себя выводы. Ничего никому не сказал, но, когда встречал отца в Шереметьево, все шептал: «Бедный папука, бедный папука!» Спросили, почему же это папа у него бедный, и он ответил: «Детки плохо катаются!» Такой вот он у нас наблюдательный и понимающий Сан Саныч!
Иной раз в письмах, которые продолжают приходить на наш адрес, любители фигурного катания задают нам сакраментальный вопрос: «А будет ли ваш сын фигуристом? Пойдет ли он по стопам своих родителей?» Ответить на него мы пока не можем. Конечно, Сан Саныч будет заниматься спортом. Это само собой разумеется. Без спорта, без его закалки, без того, что он Дает каждому человеку, жизнь нам представляется совершенно невозможной. И Сан Саныч катается на велосипеде. Стоит уверенно на коньках. Спускается вместе с нами на лыжах с горок, которые ему уже доступны. Но какой вид спорта для совершенствования выберет — это дело будущего. А если он захочет стать фигуристом, мы будем только рады!
Если мы хотим воспитывать новые и новые поколения прекрасных спортсменов, то должны, обязаны всегда и всюду напоминать об их корнях, о том, что выросли они на нашей, советской земле, что зрели и мужали они не в безвоздушном пространстве, а в своей семье, школе, вузе, в своем спортивном обществе. В конце концов, любой значительный спортивный результат — результат коллективных усилий, достижение всего общества.
|
