| Varvara пишет: |
| Там определенные сомнения, что девочка, не умевшая (именно так) от рождения слышать, будет интерпретировать музыку так же как это сделали бы обычные дети, то есть возможно разница будет видна и это станет восприниматься как недостаток. |
А вдруг — как достоинство?!
У меня с вотэтода! была небольшая дискуссия в личке на эту тему, в частности, мы обсуждали глухих и слепых, льготы при поступлении в ВУЗы и т.п. Выясняется, что очень часто отсутствие одной физической возможности компенсируется развитием других. В частности, я приводил пример, что один из сильнейших советских математиков — Лев Понтрягин — был слепым; правда, не от рождения, он ослеп в результате взрыва примуса в 13 лет.
Специальность Понтрягина — топология (высшая геометрия). Скорее всего, описываемый Вами чиновник из министерства наверняка сказал бы, что уж геометрией-то слепой юноша точно не сможет заниматься (и абитуриенту отказали бы в приеме в ВУЗ). Теперь — цитата из научно-популярной книги моего любимого автора А.Сосинского, посвященной теории узлов и ее различным аспектам (книгу можно скачать здесь: А.Сосинский "Узлы. Хронология одной математической теории"). В главе перед этим описываются два примера топологических множеств с парадоксальными свойствами: ожерелье Антауна и дикий узел Зуева, предложенные французским математиком Луи Антуаном и русским математиком Г.Зуевым. Далее — цитата из книги.
Читатель может спросить себя, какую же силу пространственного воображения надо иметь для того, чтобы изобретать монстров вроде ожерелья Антуана или дикого узла Зуева. Он, наверное, будет удивлен, если узнает, что оба этих математика были слепыми. Но в сущности в этом нет ничего удивительного — как нет ничего удивительного в том, что почти все слепые математики являются (или являлись) геометрами. Интуиция пространства, которой обладаем мы, зрячие, основана на проекции мира на нашу сетчатку. Следовательно, наш мозг анализирует двумерный (а не трехмерный) образ, т. е. сильно искаженную картину. Интуиция пространства незрячих, напротив, происходит в основном из осязательного и двигательного опыта. Она гораздо глубже.
Чтобы завершить это отступление, отметим, что сравнительно недавние биолого-математические исследования (основанные на изучении детей и взрослых, родившихся слепыми и ставших затем зрячими) показали, что фундаментальные, первичные математические структуры — например топологические — являются врожденными, в то время как структуры более тонкие — такие, как линейные структуры — являются приобретенными (Зиман, 1962). Так, слепые, ставшие зрячими, не отличают вначале квадрат от окружности, они замечают только, что топологически эти фигуры эквивалентны. Напротив, они сразу же видят, что тор и сфера — не одно и то же. Наша же тенденция абсолютизировать то, что мы видим, приводит к тому, что мы постигаем мир уж очень прямолинейно, плоско и поверхностно...
